Мэдлин Бейкер - Сердце беглеца
– Как хорошо, когда все возвращается на круги своя и жизнь приходит в норму, – размышлял вслух ее отец, пока они выезжали на большую дорогу, ведущую к городу. – Кохилл считает, что у нас достаточно скота, чтобы к весне обзавестись приличным стадом.
– Он славный человек, – заметил Тайри. – И ловко управляется с лассо.
Джон Хэллоран нервно забарабанил пальцами, зная, что Рэйчел не понравится то, что он сейчас скажет:
– Тайри, я, гм, хотел предложить вам остаться у нас. Совсем.
– Па! – воскликнула Рэйчел в ужасе. – Ты это не всерьез?
– Не волнуйтесь, мэм, – ответил Тайри вежливо, его голос стал насмешливым. – У меня нет желания осесть на земле и заделаться фермером. Но я благодарен за ваше предложение, Хэллоран.
Остальную часть пути они проделали в молчании. Рэйчел уголком глаза косилась на отца. О чем он думал, когда попросил Тайри остаться на их ранчо? Боже милостивый, что бы она делала, если бы Тайри принял его предложение? Для нее было бы невыносимо видеть его изо дня в день. Его присутствие постоянно напоминало о том, что она так хотела бы забыть, и только надежда на его скорый отъезд давала ей силы переносить его общество. Каждый раз, глядя на него, она понимала, что и он вспоминает о происшедшем в каньоне Сансет. Это читалось в каждом его взгляде и постоянно мучило ее и медленно сводило с ума.
Методистская церковь в Йеллоу-Крик была маленьким квадратным строением с плоской крышей, увенчанным большим деревянным крестом. Вокруг церкви росли кактусы, мексиканская сосна, испанская юкка с саблевидными листьями. Яркие цветы красиво контрастировали с белеными стенами, выделяясь на их фоне, как разноцветные мазки на холсте. Кабриолеты, фургоны, лошади, привязанные к длинной коновязи, стояли у парадного входа.
Сняв шляпу, Тайри шел за Рэйчел и Джоном Хэллораном по узкому проходу к их скамье возле алтаря. Тайри мрачно размышлял о том, что ему не следовало сюда приходить. Он согласился их сопровождать, только чтобы позлить Рэйчел, а вовсе не потому, что сгорал от желания услышать, как читает евангелие какой-нибудь местный проповедник с кислым, как сыворотка, лицом. Что путного он мог сказать, если понятия не имел, что это значит – погрязнуть во грехе, как приятно осушить добрую бутылку виски или провести время в обществе продажной красотки.
Несколько туго затянутых в корсеты матрон в платьях мрачных тонов повернули головы и уставились на Тайри, заставив его почувствовать себя бутылкой дешевого виски на собрании общества трезвости. Одна тучная седовласая дама довольно громко зашептала, что дом Божий – не место для ношения оружия и для тех, кто его носит.
И Тайри было трудно с этим не согласиться.
Но прихожане притихли, когда преподобный прошествовал к амвону, чтобы прочесть молитву. Она была длинной и бесконечно пересыпалась словами благодарности за милость Божию. Тайри украдкой оглядывал людей, сидевших поблизости, и удивлялся застывшему на их лицах выражению восторга. Вырастившие его монахини так же в свое время поражали его подобными молчаливыми изъявлениями любви и преданности Господу во время богослужений в монастыре.
Тайри, скривившись, перевел взгляд на дощатый пол – и то интересней! Сам он никогда не питал любви к напыщенным обрядам католической церкви и не черпал в них утешения, как и в их холодных безликих молитвах. В нем жило только любопытство – когда же Бог устанет от перепевов одного и того же, повторяющихся день за днем, год за годом.
Ему была больше по вкусу религия апачей. Юзен был богом-отцом, высшим божеством. Его сына звали Дитя Вод. Апачи считали себя единым целым с природой и верили, что каждая скала, каждый зверь, каждая травинка обладают собственной душой. Никого и ничто нельзя было просто бессмысленно и бездумно убить или уничтожить, не то душа погибшего вознегодует. И только белый человек убивал по прихоти. Даже своего Бога.
Размышлениям Тайри положили конец первые аккорды незнакомого гимна, и он с удовольствием начал прислушиваться к голосу Рэйчел, присоединившемуся к хору остальных прихожан. Звуки ее голоса были ясными и сладостными – она тоже восхваляла своего Бога.
Потом последовало несколько объявлений о чьих-то рождениях, смертях, свадьбах, а затем священник приступил к проповеди.
Священник выглядел достаточно приятно: вьющиеся темно-каштановые волосы были коротко пострижены, карие глаза выразительны, а руки казались нежными, как щеки младенца. Но собственно, в этом человеке не было ничего примечательного. Так казалось до тех пор, пока он не заговорил. Голос его, глубокий и богатый оттенками, был слышен даже на задних скамьях. И тогда Логан Тайри понял, что ему было бы лучше оставаться на ранчо.
– Сегодня утром я хочу поговорить о шестой заповеди, – сказал тот своим чертовски звучным голосом. – О той, которая взывает: «не убий!»
И в первый раз после того, как они уехали из дома, Рэйчел посмотрела прямо в глаза Тайри. Казалось, ее прекрасные синие глаза спрашивали: «Вы слушаете? Это как раз для вас».
Хмурясь, Тайри постарался стать как можно незаметнее, размышляя и дивясь, как это Рэйчел ухитрилась внушить священнику мысль о теме проповеди.
– Кто живет с мечом, от меча и погибнет, – продолжал преподобный, все больше вдохновляясь. – Человека Господь поселил на земле не для того, чтобы тот сражался со своими братьями, но для того, чтобы он любил их и помогал им в минуты испытаний и утешал в минуты скорби…
С лицом, потемневшим от досады, Тайри все-таки ухитрился высидеть в течение сорока пяти минут этого благочестивого лепета, пока преподобный не сказал «Аминь» и не сел на место.
Последовал еще один гимн, потом еще одна молитва, и служба закончилась. На улице Тайри наконец вздохнул полной грудью. Никогда больше он не войдет в церковь по доброй воле. Даже чтобы позлить Рэйчел. Лучше жариться в аду, чем выслушать еще одну велеречивую и многословную проповедь о зле и пагубных последствиях греха.
После посещения церкви прихожане, по традиции, общались. На длинном столе стояли печенье и пунш. Тайри, скрестив руки на груди, стоял возле кабриолета Хэллорана и ждал, пока Джон и Рэйчел беседовали с друзьями. Несколько молодых людей также устремились к Рэйчел поболтать.
Тайри, хмурясь, смотрел на двоих мальчиков в темных костюмчиках, направившихся в его сторону. Их глаза округлились, когда они заметили кобуру с револьвером у него на бедре.
– Я же сказал тебе, что это «кольт», – пояснил один другому.
– Джеф Барнс! Немедленно иди сюда! – позвал женский голос. – Тебя это тоже касается, Джимми Норрис!
Мальчишки не двинулись с места и продолжали пялиться на Тайри и его оружие.
– Джеф! Джим! – На этот раз голос звучал пронзительно и в нем слышался гнев.
Тайри усмехнулся.
– Бегите-ка, ребята, своей дорогой, – сказал он. – Похоже, она и вправду рассердилась.
Джеф пожал плечами:
– Да она всегда сердится.
– Верно, – ответил Тайри, думая о Рэйчел. – Некоторые женщины всегда находятся в таком состоянии.
– Джеф! Джим! – окликнул на этот раз мужской голос, и оба мальчика мигом повернулись и побежали к церкви.
Через некоторое время Хэллораны отделились от толпы и направились к кабриолету. Рэйчел позаботилась усадить отца посередине, между собой и Тайри. И это не прошло незамеченным.
– Прекрасная проповедь, – заметил Хэллоран по пути домой. – У проповедника умная голова, а ведь он так молод.
– Да, верно, – согласилась Рэйчел. – Скажите, мистер Тайри, а вы согласны с тем, что говорил преподобный Дженкинс?
Тайри с понимающим видом поднял бровь и посмотрел на Рэйчел:
– Я полагаю, вы имеете в виду ту часть, где говорилось о мече?
– Вот-вот, – нежным голоском подтвердила Рэйчел. – А как это вы поняли, что я имею в виду?
– Да просто сказал наобум, – отозвался Тайри сухо.
– Так вы с ним согласны? – настаивала она. Тайри пожал плечами.
– Думаю, то, что он говорит, верно. Но ведь рано или поздно умрет каждый, а пуля – столь же хороший способ покончить с жизнью, как любой другой. И даже лучше. – Он повернул голову к Рэйчел с ленивой усмешкой на губах. – И уж, несомненно, это лучше, чем повешение.
– Вы так буднично, между прочим говорите о смерти, – заметила Рэйчел. – И вас эта мысль не волнует? Ведь при вашей профессии смерть возможна в любую минуту?
– Наверное, я слишком часто видел смерть совсем близко, чтобы продолжать бояться ее, – пробормотал Тайри, и теперь уже его тон не был ни насмешливым, ни небрежным.
– А чего вы боитесь? – спросила Рэйчел.
Она с нетерпением ждала его ответа, ей казалось, что, услышав его, она сможет разгадать загадку, именуемую Логаном Тайри. Но он промолчал, уставясь куда-то в пространство. В глазах его появилась настороженность, а губы плотно сжались.
– Ну? – настаивала Рэйчел.
– Думаю, на этот вопрос могу ответить я, дочка, – спокойно вступил в разговор Хэллоран. Он посмотрел на Тайри. – Есть люди, не боящиеся ни жизни, ни смерти. Они боятся другого. Например, состариться и стать беспомощными. Верно, Тайри?