Сара Ларк - Земля белых облаков
Между тем Гвин не сомневалась, что Джеральд испытывал чувство вины из-за своего поступка, хотя он ни слова не проронил, чтобы как-то оправдаться. Его вечное неумеренное употребление алкоголя, его сдержанность и терпение по отношению к ней и Полу говорили сами за себя.
Подняв взгляд от документов, касающихся овцеводства, она посмотрела на сына, который ворвался в комнату.
— Привет, Пол! Что ты сегодня так рано? — спросила она с улыбкой.
Гвинейра всегда с трудом находила силы, чтобы изображать радость при виде Пола. Их перемирие с Джеральдом было состоявшимся делом, но Пола она просто не могла заставить себя полюбить. Если Флёр она любила естественной и безусловной любовью, то по отношению к сыну ей хотелось почувствовать хоть что-то. Сначала она пыталась убедить себя, что он в чем-то похож на нее: у Пола были рыжевато-каштановые кудри, — но мальчик унаследовал от Гвинейры лишь цвет волос, и вместо мелких кудряшек у него была пышная шевелюра, как у Джеральда. Лицом он напоминал Лукаса, но у него были более жесткие черты, а в ясных карих глазах читалась твердость, а не задумчивость и нежность, как у его старшего брата. Будучи от природы умным мальчиком, Пол, однако, был скорее математиком, нежели художником. Он, несомненно, стал бы когда-нибудь отличным торговцем. И он был одаренным ребенком. Джеральд и мечтать не мог о более подходящем наследнике фермы. Гвинейра заметила, что ему часто не хватает симпатии к животным и, прежде всего, к людям в Киворд-Стейшн, — но эти размышления Гвинейра держала при себе. Она хотела видеть в Поле добро, хотела любить сына, но, видя его, не испытывала ничего больше, чем то, что чувствовала, например, по отношению к Тонге: милый мальчик, умный и наверняка обещающий стать хорошим специалистом в своем деле, однако совершенно чужой. Гвинейра не любила его так, как Флёретту, не испытывала к нему того глубокого чувства, которое заставляет сердце биться.
Она надеялась только, что Пол не заметит этой нехватки чувств, и потому вела себя подчеркнуто дружелюбно и снисходительно. Даже сейчас она охотно простила ему то, что он прошел мимо и даже не поздоровался.
— Пол, что-то случилось? — обеспокоенно спросила Гвинейра. — Какой-то конфликт в школе? — Гвин знала, что у Хелен с Полом не всегда все шло гладко, и была также в курсе давнего соперничества между Полом и Тонгой.
— Нет, ничего. Мама, я должен поговорить с дедушкой. Где он может быть? — Пол не церемонился.
Гвин взглянула на огромные напольные часы, занимавшие большую часть стены в комнате. Оставался час до ужина. Джеральд, должно быть, уже начал с аперитива.
— Там же, где и всегда, — ответила она. — В салоне. И тебе хорошо известно, что его в это время лучше не тревожить. Особенно если ты неумытый и непричесанный. Если хочешь моего совета, то вот он: отправляйся в свою комнату и приведи себя в порядок, прежде чем попасться дедушке на глаза.
Сам Джеральд не придавал такого большого значения переодеванию перед обедом, и Гвинейра тоже не потрудилась сменить платье после того, как вернулась из конюшни. Но при детях Джеральд мог быть строгим, точнее, в это время дня он то и дело искал причину, чтобы прицепиться к кому-нибудь. При этом час до обеда представлял наибольшую опасность. Когда уже накрывали на стол, алкоголь в крови Джеральда достигал уровня, который мог спровоцировать вспышку неистового гнева.
Пол размышлял о том, что делать дальше. Если бы он сначала пошел с новостью к Джеральду, тот едва не лопнул бы от ярости, но, поскольку «жертвы» не было дома, это вряд ли произвело бы какой-то эффект. Лучше донести на Флёр в ее присутствии, тогда у него появится шанс не пропустить ни единой подробности последовавшей за этим ссоры. Кроме того, мать была права: когда Джеральд находился в плохом настроении, не стоило рассказывать ему такую новость, так как вся злость старика могла выплеснуться на самого Пола.
Поэтому, немного поколебавшись, мальчик направился прямиком в свою комнату. Он появится к обеду аккуратный и чистый, в то время как Флёр наверняка опоздает и придет в одежде для верховой езды. Сначала она будет заикаться, принося свои извинения, а затем взорвется бомба! Довольный собой, Пол поднялся по лестнице. Он занимал бывшую комнату Лукаса, в которой теперь находились не художественные принадлежности и книги, а игрушки и рыболовные снасти. Мальчик тщательно подобрал одежду для обеда. Он был полон предвкушения.
Флёретта не обещала слишком многого. Ее собака Грейси действительно молниеносно собрала овец, как только Рубен и девушка их заметили. Но и сам поиск пропавших овец не составил особых трудностей. Молодые барашки устремились к высокогорью, к пастбищам, где паслись овцематки. Окруженные Грейси и Минеттой, они неохотно побрели обратно в сторону фермы. Грейси не терпела попустительства и любого нарушителя тут же гнала обратно в стадо. К тому же животных было немного и их всех можно было пересчитать по пальцам. Поэтому Флёретта успела закрыть ворота за овцами задолго до наступления темноты — и прежде всего до того, как Говард вернулся бы из фольварка, где он присматривал за коровами и быками. Животных приходилось все же выставлять на продажу, и Говард бесконечно протестовал, не соглашаясь с Джорджем Гринвудом, который советовал заняться разведением крупного рогатого скота в качестве подспорья. Ферма О’Кифов не приобрела никакой подходящей земли для выпаса коров; здесь можно было разводить только овец и коз.
Флёретта посмотрела на солнце. Было еще не поздно, но если бы она, как и обещала, стала помогать Рубену чинить изгородь, то не успела бы домой вовремя. Это было не так уж и плохо — ее дед часто закрывался после обеда в своей комнате с бутылкой виски, а мать и Кири наверняка оставили бы ей что-нибудь поесть. Но Флёр ненавидела доставлять слугам неприятности, если их можно было избежать. Кроме того, ей совершенно не хотелось столкнуться с Говардом и — о ужас! — оказаться дома во время уже начавшегося обеда. С другой стороны, она не могла оставить Рубена, ведь если они не починят ограду, то на следующий день овцы снова окажутся в горах.
Флёретта облегченно вздохнула, увидев приближающуюся к ним мать Рубена, которая вела своего усердного мула, нагруженного инструментами и материалами для починки изгороди.
Хелен подмигнула девушке.
— Спокойно поезжай домой, Флёр, мы все сделаем, — сказала она дружелюбно. — С твоей стороны было очень мило помочь Рубену вернуть овец домой. Не хватало еще, чтобы у тебя возникли неприятности. А так и произойдет, если ты вернешься слишком поздно.
Флёр благодарно кивнула.
