На пороге прошлого - Юлия Цыпленкова
Снова взяв на руки сына, я поднялась и, покачиваясь, добрела до супруга, посмотрела на него и спросила:
– Всё? Это всё, конец?
Он пожал плечами, а после посмотрел на меня и все-таки кивнул:
– Кажется, да, – ответил Танияр. – Конец. – Но тут же отрицательно мотнул головой и произнес: – Нет, не конец, жизнь моя, это начало. Начало будущего, о котором мы мечтали.
– Начало, – эхом повторила я и вдруг ощутила полное опустошение.
Глава 29
Не было внутреннего торжества, не было того ощущения, от которого захотелось бы подпрыгнуть и закричать: «Победа!» Была безумная усталость, а еще защипало глаза, и слезы, не пролившиеся от страха, теперь готовы были помчаться по щекам безудержным потоком. Кажется, подступала истерика, и не было ни капли желания бороться с собой и доказывать, что я сильная жена дайна. Я вновь уселась на траву.
Танияр убрал ленген в ножны и опустился на колени. Он заглянул мне в глаза, и в этом взгляде было понимание. Мой муж, мой возлюбленный, мой дайн знал, что творится у меня на душе. Возможно, и сам чувствовал нечто подобное, но не столь остро, как я – слабая женщина. Но вот уголки его губ дрогнули в едва приметной улыбке, кончики пальцев коснулись моей щеки, а после ладонь легла на голову сына, и супруг произнес негромко:
– Ну что же ты, свет моей души? Тебе столько довелось вынести, а теперь уже всё будет иначе. Теперь мы и вправду можем увидеть то будущее, о каком мечтали. Его надо встречать с улыбкой, а не со слезами.
– Верно говоришь, – отозвалась мама. Она забрала у меня Тамина и добавила: – Плакать не о чем.
– Так я ведь и не горюю, – ответила я, стирая слезы, бежавшие по щекам. – Это просто усталость.
– А что о хамче тогда говорить? – усмехнулась шаманка, и я охнула.
– Элькос!
Или уже не совсем Элькос? Да о чем я?! Кем бы ни стал магистр, он оставался всё тем же старым другом, который держал меня на коленях, заговаривал болячки и покрывал шалости. И я, подскочив с земли, поспешила к магу, еще лежавшему без сознания.
Ягиры, успевшие первыми добраться до хамче, присели на корточки. Я протиснулась между Бериком и Юглусом, посмотрела в лицо Элькосу, после окинула взглядом всего и удовлетворенно кивнула сама себе. Дыхание его было ровным, да и выражение лица казалось безмятежным. Даже подумалось, что магистр просто прилег вздремнуть на травке.
– Друг мой, – позвала я, осторожно тряхнув хамче за плечо.
Веки его дрогнули, и на меня посмотрели знакомые глаза голубого цвета. Впрочем, и волосы его больше не были белоснежными, к ним вернулись прежний цвет и длина. Кажется, это и вправду был только мой добрый знакомец.
– Душа моя, вы чудесно выглядите, – улыбнулся Элькос и сел.
– Как ты себя чувствуешь, Морт? – спросил Танияр.
Он стоял за моей спиной и наблюдал сверху за тем, как магистр возвращался в реальность. В нашу обожаемую устоявшуюся и выдержавшую столкновение духов реальность!
– Признаться, чудесно, – ответил хамче. – Полон сил и задора.
– Вы хотя бы осознаете, что произошло? – осторожно спросила я.
Элькос перевел на меня взгляд.
– Разумеется, я всё помню, – сказал он с толикой возмущения. – Я, по-вашему, из ума выжил? Или же памяти лишился? Я дрался с Илгизом, потом явился Создатель, и я принял Его. Это был чрезвычайно любопытный опыт… Кстати, – он поднялся на ноги, посуровел и ткнул в меня пальцем: – А еще я помню, как вы поливали илгизитов площадной бранью. Это же возмутительно, душа моя! Откуда вы понабрались этой мерзости, этой грязи?! Вы, воспитанница Элиен Тенерис-Доло, и вдруг вся эта гнусность!
Я тоже распрямилась и ответила непроницаемым взором.
– То есть именно это вас сейчас интересует? – сухо вопросила я. – Наш мир едва выстоял, а вас интересует, где я понабралась площадной брани?
– Мир стоял и стоять будет, – отмахнулся хамче. – А вот то, что лилось с вашего языка…
Он так и не договорил. Нас прервал хохот Танияра. Он навалился на плечо одного из ягиров и содрогался от смеха. Похоже, дайна отпускало его собственное напряжение.
– Неисправим! – наконец воскликнул мой супруг, всё еще посмеиваясь. – Неисправим и непоследователен, но всегда искренен в своем возмущении. И вроде только что здесь был Илгиз…
– Илгиза нет, – не дослушав, прервал дайна Элькос. – Нет, и никогда больше не будет.
Танияр замолчал, и все взгляды устремились на хамче в ожидании пояснений. Но самого хамче больше интересовало иное.
– И как вам не совестно, Шанни, – продолжил он отчитывать меня. – И ладно бы помянули псов Аденфора, хотя это и недопустимо для дамы, хотя бы выкрикнули проклятие, так ведь нет же…
– Что означает – совсем нет? – перебил магистра Берик.
– Неужто вам непонятно? – изумился Элькос. – Вы ведь все были рядом и смотрели. Создатель поглотил мятежника. Как Илгиз появился, так и исчез.
– Туда и дорога, – поставила точку Ашит, подошедшая к нам. После перевела взгляд на моих телохранителей и велела: – Идите за мной.
– Что случилось, мама? – спросила я.
Она усмехнулась и отдала Танияру внука, не забыв клюнуть его в щеку поцелуем, а затем уперла руки в бока и покачала головой.
– Всё-то ты подвоха ищешь. Нет его, не осталось. Всё у вас будет хорошо, а вот для них, – Ашит кивнула головой назад, – может и не быть. Одного ягира ко мне несите, буду его лечить. Двоим Орсун и Хасиль помогут, а остальных надо проводить в Белую долину с почестями. Отец уж ждет их, своих защитников. Будет им почет среди духов.
– Ох. – Я прижала к губам кончики пальцев и стремительно обернулась.
Осознание того, что не все мы вернемся в Иртэген не только в здравии, но и живыми, обрушилось вдруг так стремительно, что я покачнулась. Похоже, в себя я еще полностью не пришла после всех последних потрясений, раз даже не вспомнила сразу о раненых и павших. А они были…
Однако и тут я не успела ни расплакаться, ни рассердиться на себя, потому что, едва я обернулась, встретилась взглядами с моими дорогими детками. Рырхи, державшиеся всё время поодаль, сейчас подошли. Но ошеломило меня даже не это. Я смотрела на двух юных рырхов, игравших с хвостом Торн. Похоже, прежде они скрывались в траве, пока шло сражение.
– Ох, – снова вздохнула я. – Ты стала мамой, моя дорогая девочка. – А после присела и раскинула руки. – Ну, идите же ко мне, детки!
И они сорвались с места. Налетели на меня, едва не уронили и ластились,
