Розанна Битнер - Нежное предательство

Тусси схватила ее за руку, крепко сжала.

– Ты сама знаешь, что в любви не может быть ничего дурного. Ни единая душа так не думает.

Одри нежно прижимала к груди маленькую Лину и думала о том, как было бы прекрасно иметь собственных детей. Джой хотел, чтобы она жила, забыв о ненависти и неприязни. Она иногда сомневалась, в состоянии ли был ее брат нена­видеть кого-нибудь. Казалось, он просто был не­способен на такое чувство. Она тоже устала от ненависти, хотела любить и быть любимой. Един­ственный человек в мире мог сделать ее счастли­вой.

– Нам лучше вернуться в дом. Сегодня доволь­но прохладно. Ребенку нельзя вдыхать холодный воздух так долго, – сказала Тусси.

Одри поцеловала девочку и отдала ее матери.

– Иди в дом. Я посижу еще немножко.

Тусси проследила за взглядом Одри.

– Кажется, тебе приходится ждать этого чело­века чуть не полжизни. Не надо больше ожидать и отказывать себе во всем, Одри. Пора начинать жить заново.

Тусси ушла в дом. Одри плотнее запахнула шерстяной жакет. Холодно. Кажется, ей уже мно­го лет холодно. Было холодно даже в жаркой Луизиане. Холод поселился у нее внутри, словно зима стала постоянной спутницей ее жизни, душа заледенела с того самого лета, которое она провела в Мэпл-Шедоуз, словно больше теплое время года не приходило в ее жизнь, за исключением тех мгновений, когда Ли согревал ее в своих надеж­ных объятиях.

Прошло еще два дня, а мужчины все не возвра­щались. Одри начала волноваться, неужели с ними что-то случилось. Поездка в форт Рили, обычно, занимала шесть дней, а прошло уже восемь. Одри одолевали дурные предчувствия. На них могли напасть индейцы. Возможно, их высле­дили преступники и напали ночью, чтобы освобо­дить пленных. Бандиты вполне могли убить Ли, Элиа и других.

Она постаралась загружать себя работой, чтобы меньше тревожиться и предполагать что-то худое. С ними все будет в порядке. Одри наклонилась над розовым кустом, чтобы срезать засохшие вет­ки. Элиа приобрел розы в Абилине, и Одри с Тусси посадили кустики вокруг дома, стараясь немного оживить и украсить скудную землю. Одри хоте­лось посадить какие-нибудь деревья, но никто в Абилине не продавал саженцы.

Она принялась обрезать второй куст, и находи­лась за домом, когда услышала, как к крыльцу подъехал кто-то на лошади, потом раздался радо­стный голос Элиа, который звал Тусси. Сердце Одри забилось тревожно. Интересно, вернулся Ли или нет? Она столько времени наблюдала за доро­гой, но они приехали тогда, когда она была за домом и не заметила их приближения.

Одри быстро поднялась и пошла к задней две­ри, ведущей на кухню. Элиа обнимал и целовал Тусси. Одри отвела взгляд в сторону, мечтая, чтобы каждую ночь ее обнимали сильные и неж­ные руки любимого мужчины, чтобы не было необходимости скрываться и таиться.

– Нас захватил ужасный ураган, – рассказы­вал Элиа. – Мы два дня не могли выбраться. Здесь шел дождь?

– Нет, – ответила Тусси. – Мы так волнова­лись, Элиа. Думали, что на вас напали индейцы или те бандиты.

Элиа только рассмеялся.

– Нет, ничего не случилось. Просто пошел сильный ливень. Мы бы, конечно, выехали, но дождь шел сплошной темной стеной, ни один человек не осмеливался высунуться наружу. При­шлось пережидать, пока ливень утихнет. Мы вол­новались, как вы тут, считали, что здесь такая же погода.

– У нас все было прекрасно. А вы не встретили остальных бандитов?

Одри уже не слушала ответа Элиа. Она заметила, что кто-то подъехал к пристройке позади дома. Это был Ли. Он неторопливо спешился, повел лошадь в конюшню, даже не заметив Одри. Одри бросилась к задней двери, на ходу изумившись своей поспешности. Быстро сбежала с крыльца и помчалась к пристройке. С ним все в порядке! Он вернулся, как и обещал! Она почему-то очень боялась, что он не вернется, ведь она промолчала тогда, когда он рассказал ей о Джое. Она опасалась пона­прасну.

Одри вошла в конюшню, Ли заводил коня в стойло. Оглянувшись, он увидел ее. Мужчина и женщина молча смотрели друг на друга. Одри чувствовала, что он смотрит на нее одновременно с надеждой и отчаянием. Она изучающе рассмат­ривала его. Ли был суров и прекрасен в кожаной куртке с бахромой, в кожаной шляпе. Длинный белый шрам пересекал его щеку, еще немного и он мог бы погибнуть. С годами шрам не будет так заметен.

«Ты стоишь рядом со мной, такой высокий и сильный, у тебя голубые глаза…» – вспомнились ей слова песни, которую она написала для Ли в Коннектикуте, слова вернулись к ней с любовью и страстью, какую она испытывала к этому чело­веку в семнадцать лет. Внезапно она ощутила себя молодой, словно они находятся на пляже в Мэпл-Шедоуз.

Ли ждал, когда Одри заговорит первой, она немного запыхалась, потому что бежала сюда. Мог ли он надеяться? Она выглядела прекрасно: щеки порозовели от прохладного воздуха, рыжие волосы были собраны смешным пучком на ма­кушке. Неужели он сможет уехать от нее навсег­да? Никогда в жизни он не молился так усердно, как в эти несколько дней, молился о том, чтобы она не отвергла его.

– Мне хотелось бы провести здесь предстоя­щую зиму, – наконец заговорила она. – Уже ноябрь, наверное, опасно отправляться в путеше­ствие до наступления весны. Кроме того, я хочу быть уверенной, что Тусси и все остальные благо­получно перезимовали, ребенок у Тусси еще так мал…

– Ты хочешь сказать, что поедешь со мной в Денвер? – прервал ее Ли.

Она постаралась сдержать слезы.

– Да, если ты не передумал. Только я хочу дождаться весны. Надеюсь, что ты… останешься здесь со мной. У нас есть священник. Он может обвенчать нас. Вероятно, когда мы попадем в Денвер, то сможем обвенчаться вторично в като­лической церкви, если ты не возражаешь.

Глаза Ли затуманились.

– Ты уверена, Одри?

Слеза скатилась по ее щеке.

– Ты не убивал Джоя, Ли. Все мы убили его, допустив эту войну. Ты был прав, утверждая, что на войне погибло много Джоев, и мы все в ответе за них. Я устала от ненависти, борьбы и гордости, не позволявшей нам быть вместе столько лет. Я хочу любить и быть любимой. Я хочу…

Прежде, чем Одри успела закончить фразу, она оказалась в объятиях Ли. И почувствовала тепло, которое мог ей дать только он.

– Я люблю тебя, Одри, – простонал он. – Я не хочу больше разлучаться с тобой.

Он крепко прижал Одри к себе, ноги ее оторва­лись от земли. Она обняла его за шею и нежно поцеловала в щеку.

– Я тоже люблю тебя, Ли. Я так давно люблю тебя, Ли Джеффриз, так, как написано в моей песне… Так же, как светит солнце и дует влаж­ный и сильный ветер…

Слезы текли по его щекам, а Одри поцелуями убирала их.

– Мне необходимо услышать еще кое-что, Одри, – он поставил ее на ноги и прикоснулся ладонью к щеке, глядя в сияющие зеленые гла­за. – Джой… простил меня. Сможешь ли ты простить?