Клинок трех царств - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Доходя до этой мысли, Правена ощущала холодок в груди. Невольным хранителям подобных смертоносных тайн не стоит рассчитывать на долголетие. Стоит ли ей опасаться Мистины? Но ведь если он и правда пожелает от нее избавиться, ни она, ни даже ее родители не смогут ему противостоять. Однажды она просто исчезнет, и хоть в воду гляди – следа не сыщешь…
С воеводой Асмундом, двоюродным братом Эльги, и Хрольв, и Славча были знакомы лет двадцать пять, еще с той поры, как Ингвар жил в Киеве заложником от своего отца, Олава из Хольмгарда. Тогда все Ингваровы ближики, такие же молодые, как он сам, часто ходили друг к другу, и тот же Асмунд, родной племянник Олега Вещего, не гнушался пить и есть за столом бывших Ингваровых рабынь – дружинное братство важнее разницы в знатности рода. Хрольв и Славча могли только любопытствовать, чего это воевода вспомнил старые привычки, но причин тревожиться не видели. А Правена не находила себе места. Старалась себя успокоить: может, Асмунд хочет по старой дружбе выпить с Хрольвом на радостях, что вся эта замятня кончилась. Но тогда зачем ему домочадцы? Позвал бы зятьев – это было бы понятно.
Славча поделилась новостью с Пламеной, и утром в родительский дом собрались все четыре старшие дочери, да и с мужьями. Вполне того ожидавшая, Славча хлопотала, чтобы приготовить стол человек на десять – Асмунд, надо думать, не один придет.
– Ты-то чего тревожишься? – Мать заметила, что у Правены все валится из рук. – Будто Асмунд тебя сватать будет!
Отец и Пламена засмеялись, да Славча и правда пошутила.
– А чего бы и не сватать? – сказала Сияна. – Сыновьям его мы, само собой, не в версту, а вот из отроков кого – может быть.
Пораженная новой мыслью, Правена села. У Асмунда имелось трое взрослых сыновей, все от разных жен. Старший из них – Вальгард, мать Вальгарда – Пестрянка-Фастрид, она же – мать Торлейва. Именно к Торлейву и устремились ее мысли. За последнее время Правена не то чтобы забыла его, но думала о нем редко и отстраненно, как о сказке, слышанной много лет назад. В тот день на Ярилу Зеленого ей померещилось, будто удалой витязь из сказки может спуститься с неба и войти в ее жизнь, но вместо любовных объятий она невольно привела его к драке, а потом ему стало не до нее. На Купалиях она заикнулась мысленно: а вдруг хоть сейчас… Но за всю ночь даже ни разу не видела Торлейва и не знала, был ли он на игрищах. А она провела эту ночь, сперва выслеживая Витляну, а потом дожидаясь ее возле дуба-громобоя. Хватило времени понять, что ее любовь к Торлейву – лишь мечта, забава души, восхищение красотой и удалью высокородного парня. Они слишком друг от друга далеки, а он и не пытался хоть раз с ней увидеться. Не судьба – это ясно. Правена уже приняла эту мысль и смирилась с ней. Ей не в чем было упрекнуть Торлейва, и она думала, что будет хранить память об этой неслучившейся любви, как драгоценную бусину, чтобы иногда на нее любоваться.
И вот повеление Асмунда вновь разожгло огонек смутных, невероятных надежд. Ведь если подумать: кто стал бы заниматься сватовством для Торлейва? Получается, что Асмунд: двоюродный брат его отца и ближайший кровный родич из мужчин. Но их неравенство никуда не делось. Княгиня Эльга не примет в семью дочь бывшей наложницы мужа, не посадит ее среди своих боярынь – правнучек Олега Вещего. Такого просто не может быть!
Только бы ее как-нибудь не выпихнули замуж за Грима…
– Если за Грима Желькиного будут сватать – не пойду, лучше утоплюсь! – дойдя до этой мысли, с обычной решимостью упрямых девок объявила Правена.
– Да шла бы она бесом, эта Желька! – отмахнулся Хрольв. – Чуть на поле нас не повела, улиха бессмысленная.
– Может, вот и хотят помирить вас через сватовство, – настаивала Сияна.
Правена верила, что родители не выдадут ее против воли, но все же томилась, ожидая неприятного разговора. Когда же все это наконец останется позади!
Но вот в самый полдень гости въехали во двор, и при первом же взгляде на них мысли о Гриме исчезли без следа. С Асмундом приехал Мстислав Свенельдич, а уж этот человек устройством Желькиных сыновей никогда не станет заниматься. На дворе сразу стало тесно от рослых мужчин и лошадей: оба старших воеводы привели с собой по двое бережатых, четверо зятьев Хрольва вышли их приветствовать. Женщины забились в угол у печи, ожидая, пока все рассядутся, Правена пряталась за спинами сестер.
Вот отец ввел гостей (бережатые остались на крыльце). Правена не сводила глаз с Мистины; войдя, он окинул избу живым быстрым взглядом, встретился с ней глазами и… быстро подмигнул. Ей, Правене, как будто явился ради нее!
Славча вышла вперед, провела воевод на место за столом, усадила зятьев. Мужчины принялись пить, оживленно заговорили о недавних событиях. Славча и старшие дочери прислуживали, подавали и подливали. Правена пряталась за печкой – справлялись и без нее, а старшие сестры были рады случаю услужить таким людям, попасться на глаза. Женщины жадно слушали, что такие важные люди скажут о делах, а Правена почти все пропускала мимо ушей – ждала, не свернет ли беседа поближе к ней.
И дождалась.
– А мы ведь к тебе, Стрелок, не просто так завернули, – начал Асмунд. – Дело у нас со Свенельдичем к тебе. Как говорится, у нас ясный сокол, у тебя серая уточка. Надо бы нам их изловить, вместе свести да в одно гнездо посадить.
У Хрольва удивленно вытянулось лицо; зятья тоже выпрямились, у Хавлота даже дернулись кончики ушей. Если они не ослышались, им всем предлагали родственную связь с двумя самыми знатными и влиятельными людьми в русской дружине, да и в Русской земле.
– Уточка? – Хрольв подался над столом к Асмунду. Нечто такое он слышал уже четыре раза, но не от таких важных сватов. – Одна у меня осталась – Правена. Неужели вы за ней, ловцы?
– Мы за ней, – кивнул Свенельдич.
– И кто же сокол ваш?
У Правены сердце упало в бездну – сейчас она узнает судьбу свою…
– Сестрич мой – Улеб, – сказал Асмунд.
Хозяйские родичи застыла, как громом пораженные.
– Улеб? – не веря ушам, повторила Славча.
– Да. Сын мой названный, – подтвердил Мистина. – Ему года давно вышли, а там на Великой
