Майкл Скотт - Династия Рейкхеллов
В дальнем конце комнаты на полу сидел малыш, примерно около года, и играл с деревянной игрушкой. За ним безучастно присматривала тощая невидная девица, сама еще подросток, простенько одетая.
Не понимая, зачем его привели сюда, Чарльз, осматриваясь, подумал, что он ничего не находит здесь заслуживающего внимания, помимо того, что жилище было безупречно, поразительно чисто.
Ло Фан ткнул пальцем в сторону мальчика.
Чарльз повнимательнее присмотрелся к нему, и постепенно до него стало доходить, что лицо ребенка лишь отдаленно напоминало азиата. Его кожа была светлой, как у жителей Запада, волосы темно-русые, а глаза, столь же круглой формы, как и у людей белой расы, были светлыми.
Ло Фан вновь показал на ребенка, а затем ткнул пальцем в направлении молодого англичанина.
Только тут Чарльза наконец осенило, и он был настолько потрясен, что мог лишь стоять с открытым ртом, взирая на ребенка. Это был сын Элис. Его сын.
Внезапно он вспомнил, что до его отплытия домой после годичного пребывания на Востоке, Элис сказала, что его ожидает подарок, когда он вернется. Он не воспринял эти слова серьезно, но теперь понял, что она имела в виду.
Оправившись после первого потрясения, Чарльз более пристально присмотрелся к малышу. Тот был совершенно поглощен игрушкой, и его выражение было выражением Элис, когда она на чем-то сосредоточивалась. Его лоб, нос и подбородок были явно наследием Рейкхеллов, а его глаза — Боже милостивый — несомненно указывали, что это Бойнтон. Он был китайцем лишь на одну треть, и уже одни эти глаза подкрепляли убежденность Чарльза, что это его сын.
Ло Фан терпеливо ждал, давая возможность молодому англичанину привыкнуть к тому, что он только что узнал.
Девочка-подросток украдкой смотрела на чужестранца, делая вид, что он ее не интересует. Старуха по-прежнему была полностью поглощена плетением.
На ослабевших ногах Чарльз неуверенно пересек комнату, нагнулся и взял ребенка на руки.
Малыш посмотрел на него, и у Чарльза возникло странное ощущение, что он видит в зеркале собственные глаза.
Внезапно малыш расплылся в улыбке и что-то залопотал на своем детском языке.
Это и решило дело. Чарльз тут же принял решение. Несмотря на возможные проблемы и осложнения, от которых у него уже шла кругом голова, он не мог оставить ребенка расти в нищете и невежестве этой кантонской дыры. Что бы ни случилось, он должен был забрать ребенка с собой.
Пытаясь объяснить свое решение Ло Фану, он принялся энергично жестикулировать.
Впервые с тех пор, как они покинули Вампу, мажордом наместника улыбнулся, затем что-то сказал девочке-подростку.
Она немедленно забрала ребенка у Чарльза, подошла к выходу и стала ждать.
Чарльз посмотрел на безучастно сидевшую старуху. Он собирался оставить Элис внушительную сумму денег перед отплытием из Китая, и сейчас, по внезапному наитию, он достал свой кошелек, взял пригоршню золотых соверенов и протянул их женщине.
Рука, подобно когтистой лапе, выхватила у него деньги. Бросив их в старый заштопанный мешок, лежавший на полу рядом с ней, старуха возобновила свое плетение.
На улице сильно пахло чесноком, пережаренным растительным маслом и мусором, но тем не менее Чарльзу стало легче дышать.
Стража окружила его, девочку и ребенка, и они вновь отправились в путь по городу. Бесполезно было спрашивать, куда ведут Чарльза, его ребенка и эту молодую няню, поэтому он довольствовался тем, что пытался поймать взгляд ребенка. Дважды ему это удалось, и малыш, который вел себя прекрасно, радостно улыбался.
К огромному облегчению Чарльза, они наконец пришли в имение Сун Чжао, и тут Чарльз понял, что торговец знал, что происходит, и договорился, чтобы отца и ребенка проводили именно сюда.
Лайцзе-лу и Сара Эплгейт немедленно взяли дело в свои руки, забрав ребенка и девочку, а Чарльз направился в гостиную и ждал там, пытаясь справиться с нетерпением.
Спустя некоторое время Лайцзе-лу присоединилась к нему.
— Ло Фан говорит, что вы уже знаете, что мальчик — ваш сын, — сказала она.
Он кивнул.
— Я понял это сразу, как только взглянул на него.
— Элис Вонг, — сказала она, — собиралась показать вам его до вашего отплытия.
Он болезненно сглотнул:
— Сейчас у меня нет выбора. Я не могу оставить мою собственную плоть и кровь в… том месте. Я должен забрать его с собой.
— Старая бабушка, которую вы видели, это бабушка Элис, — сказала Лайцзе-лу. — Она никогда не одобряла образ жизни Элис, хотя и брала у нее деньги, и ей этот ребенок ни к чему, потому что он больше иностранец, чем китаец. Вы возьмете и Ву-лин с собой?
У Чарльза появилось ощущение, что его загоняют все дальше и дальше в угол, но он не видел выхода.
— Это молодая девушка?
Она кивнула.
— Это сводная сестра Элис, и ей заплатили, чтобы она присматривала за ребенком.
— Я с удовольствием стану платить ей больше, и если вы займетесь деталями, то я заплачу и за подходящий гардероб для нее. В море у меня будет много работы, и я не смогу сам заботиться о малыше. И кроме того, я — я не представляю, что надо делать.
— Ву-лин прекрасно знает свое дело, — сказала она, и ее улыбка свидетельствовала о том, что она довольна тем, как он все организовал. Затем она вновь стала серьезной и сказала: — Ву-лин сообщила мне имя ребенка. Его зовут Дэвид.
Чарльз вновь был поражен.
— Ради вас Элис пыталась научиться читать по-английски, — сказала она. — Миссионер дал ей Библию на английском, и она была так очарована псалмами Давида, что даже и не думала давать ребенку китайское имя.
— Дэвид. — Он произнес имя вслух, и оно ему понравилось. — Дэвид Бойнтон.
— Предстоит много сделать до вашего отплытия, — сказала Лайцзе-лу. — Ребенку нужна будет одежда и особое питание, а также необходима примерка новой одежды для Ву-лин. Но не волнуйтесь. Мы с мисс Сарой позаботимся обо всем этом.
— Слава Богу! — Голова у него шла кругом, и он с облегчением воспринял слова о том, что его освободят от забот, к которым он не знал как подступиться. Самой серьезной проблемой станет встреча с отцом.
Нетрудно было представить себе, как отреагирует сэр Алан, когда узнает, что его первый внук — незаконнорожденный, да еще сын евразийской куртизанки.
Тем не менее, как бы он ни был расстроен, Чарльз наметил план действий и не собирался сворачивать с избранного пути. Он обязан был дать маленькому Дэвиду те преимущества, на которые тот имел право. И к тому же это было его возможностью отблагодарить Элис за ее инстинктивный и бескорыстный жест, стоивший ей жизни.
