Стройотряд уходит в небо - Алэн Акоб
— Всё парни выходите, всё нормально, с кем не бывает, повздорили мы тут немного с этим — кавая головой в сторону Мазуркина
— А может его с лестницы спустить — предложил один из бригадиров косясь одним глазом на Мазуркина, мы это мигом ему оформим, ты только скажи
— Я сказал нормально парни, освободите комнату! Все по очереди, не спеша стали выходить из комнаты бросая далеко не дружелюбные взгляды на Мазуркина, который встал и вытирал салфеткой капельки крови с подбородка. Ребята перешёптываясь, разбрелись по комнатам, только стали раздеваться, чтобы поспать, потушили свет, как дверь командирской с треском открылась, хлопая об стенку и оттуда быстрой походкой вылетели Мазуркин и Саша Кравченко.
— Отряд выходи на построение — скомандовал Саша.
Ропща и ругаясь, парни нехотя вылезали из своих ещё не согревшихся кроватей, кто в пижаме, кто в трусах до колен, встали в одну шеренгу опираясь на стену, и смотрели осоловевшими глазами на продолжение цирка устроенного начальством
— Ну, что там ещё? Опять у них не всё как у людей! Какого лешего! — раздавались тут и там недовольные возгласы
— У Степана Леонидовича пропали часы, мы должны произвести досмотр вещей. Среди ребят прошёл гул недовольства. Я посмотрел в сторону Васи, он смотрел на меня и глупо улыбался, хлопая телячьими глазами.
— Вы за кого нас держите? Да, и поэтому ты нас тут построил? А кто вы такие, чтобы тут обыск проводить. Звони в милицию Мазуркин! Что за беспредел!
— Это не обыск а досмотр! — по-женски взвизгнул Саша.
— Ну давай попробуй, досмотри, давненько ты не был у ректора на приёме. Лицо Саши Кравченко искривилось в бессильной злобе, немного придя в себя, он не оборачиваясь, крикнул:
— Мазуркин свалил отсюда — с той интонацией как это было сказано, возражения полностью исключались
— Никуда я не уйду пока не получу своё, то что моё, Мазуркин никому не отдаст — скандально вывалил он
— Пошёл вон отсюда! — заорал Саша двигаясь на него с кулаками. Прораб хоть и был пьян, но обстановку оценил быстро, поставив на чашу весов с одной стороны деньги а, с другой угрозы; что щас его будут бить и возможно даже толпой, отдал предпочтение безопасности своего здоровья, которая сильно перевешивала чашу весов, поэтому, не стал ждать повторного приглашения покинуть помещение предпочитая побыстрее убраться восвояси, перепрыгивая по две ступеньки в сторону своего ржавого жигуля.
Когда мы разошлись по комнатам, я подошёл к своей кровати, рука нырнула под подушку, куда я прятал деньги, мешочка там не оказалось.
— Васька, сукин кот! — мгновенно промелькнуло в голове
На следующий день приготовления шли полным ходом. В общежитии полно народа. Кто прощался с девчонками, не стесняясь целуясь в коридоре при всех, кто собирал чемодан. За утюгом огромная очередь, аж до середины коридора. Командирская заперта на ключ изнутри
Мы сидим с Клавой, на изрезанной вдоль и поперёк перочинным ножом скамейке во дворе общежития, обнявшись. Мы молчим, хоть и много чего есть сказать на прощание друг другу. Её голова лежит у меня на плече, я чувствую влагу на ключице, знаю, это от слёз. Я также знаю, что больше никогда не увижу её и от этого мне грустно, мы оба это прекрасно понимаем, поэтому молчим. Клава не приедет завтра меня провожать в аэропорт, так будет даже лучше, мы обо всём договорились. Больше никогда мои руки не возьмут её за плечи, а она не прижмётся своей рыжей копной волос ко мне. Нехорошо врать самим себе, клясться в любви, обещать, что обязательно встретимся, если не в этой, то обязательно в другой жизни, нет это не для нас, мы с ней не по годам взрослые люди.
Наша память нам никогда не позволит быстро забыть, близкого человека, так устроен наш мозг, мы будем сильно скучать первое время друг по другу, но и это пройдёт. Я никогда не спрашивал, у неё, у тебя кто-то есть? Пока она рядом со мной, разве это важно. Ведь завтра я уеду к себе, а Клава в Витебск и нас разделят тысячи километров леса, болот и полей, всё останется в прошлом. И любовь наша когда-нибудь пройдёт, как Ангара которая несёт свои воды, разбиваясь на тысячи крупинок водной пыли после падения с высоты каскада, и собравшись заново воедино, начнёт новую жизнь, пойдёт дальше впадая в разливы, с берегами поросшими вековыми соснами по окраинам тайги.
Я стоял у окна прислонившись лбом к стеклу, провожая Клаву взглядом до автобуса, куда она садилась с подружками, специально приехавшими, что бы попрощаться с ребятами.
Ко мне подошёл Саша Радин, некоторое время он молча стоял рядом со мной, смотрел во двор пустым взглядом, потом сказал:
— Странные вещи происходят в отряде, ты не находишь?
— И ты нашёл у себя под подушкой двести рублей? — попробовав выдавить из себя улыбку, но получилось как-то не очень. Не обращая внимание на моё замечание он продолжил:
— Я сохранил конверт, на них наверняка есть отпечатки пальцев злоумышленников которые похитили деньги из сейфа
— Люди которые смогли провернуть такую операцию, вряд ли настолько глупы, чтобы не работать в перчатках, а вот где столько денег они нашли, следствие этим фактом куда больше заинтересуется, чем отпечатками пальцев.
— Мда — мрачно промычал Кравченко. Он посмотрел мне в лицо, в его глазах была злоба и недоверие, он хотел ещё, что то сказать, может в своё оправдание, но махнул рукой и по привычке шаркая ногами, сильно сутулясь пошёл дальше по коридору в свою комнату, захлопнул дверь, закрыв на ключ изнутри.
В аэропорту было страшно многолюдно. В толпе среди уезжающих и приезжающих пассажиров, особенно выделялись студенты своими куртками цвета хаки, усыпанные различными значками на груди. Шумные, громкие, весёлые, немного возбуждённые перед вылетом. Кто-то играл на гитаре, ему подпевали. Они сегодня прощались с друзьями, коллегами по работе, какие-то незнакомые женщины с пирожками в ведре, тип с сером костюме заправленными штанами в сапогах принёс огромную сушеную рыбу и уверял всех, что это настоящий сиг из Ангары. В динамиках аэропорта, сначала зашипело, потом затрещало и холодный женский голос объявил посадку на самолёт. Зал наполнился плачем расставания. Когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, я заметил с высоты площадки, как за входной дверью аэропорта, прячась, стояли рядом Клава и Васька. У меня защемило сердце, я почувствовал почему то себя последним человеком. Ведь мы договаривались с Клавой, что она не придёт
