Розалинда Лейкер - Платье от Фортуни
– Нет, хотя, как правило, он работает с самыми лучшими постановками, например, с Дягилевским Русским балетом в Ла Скала. К сожалению, я очень опоздал сегодня из-за друзей, они никак не могли вовремя собраться.
Жюльетт вспомнила, с каким нетерпением он ждал кого-то в отеле «Бристоль».
– Я полагаю, вы никогда не опаздываете? Николай усмехнулся.
– Как вы догадались? Да, не опаздываю, за исключением тех случаев, когда время уже не имеет значения.
Жюльетт решила, что он имеет в виду свое увлечение скульптурой.
– Большую часть представления вы пропустили?
– Всего минут десять.
Николай неожиданно взял девушку за руку. Кто-то прошел за спиной Жюльетт, она невольно сделала шаг вперед и вдруг осознала, что они застыли, словно остров, среди бурной толпы. Удивительно, но это не смутило девушку. Ни она, ни Николай не сделали попытки отстраниться. Почти шепотом он сказал:
– Я видел вас во время спектакля. Если бы знал кого-нибудь из ваших спутников, зашел бы к вам в ложу.
– Чтобы нас официально представили друг другу? – с иронией спросила Жюльетт.
Он тихо рассмеялся.
– Боюсь, что считал это уже свершившимся, поскольку мы с дядей знакомы с мадам Гарнье.
– Она тоже была в ложе.
– Я не видел ее! – Николай даже взмахнул рукой от разочарования. – Если бы заметил, непременно подошел бы к вам. Но вместо этого пришлось ждать вас в фойе.
– И дали мне возможность поблагодарить вас за прекрасную орхидею.
– Та попытка встретиться с вами потерпела фиаско. Кто была леди, помешавшая нам?
– Моя сестра, у которой я теперь живу. Если бы она знала, что я собираюсь на встречу с незнакомцем без матроны… – Жюльетт не закончила фразу, выразительно закатив глаза. Николай рассмеялся.
– С точки зрения высшего общества мой поступок непростителен. Но я боялся потерять вас навсегда. Ваше имя я узнал у администратора.
– И настояли на приглашении на ужин? – улыбнулась Жюльетт.
– Да. И очередное придет очень скоро. Я не люблю ждать.
– Вы слишком откровенны.
– А вы очень снисходительны. Поскольку обе мои попытки увидеться с вами потерпели неудачу, как вы отнесетесь к третьей? Я, безусловно, попрошу согласия вашей сестры.
– Это облегчит дело.
– Тогда давайте…
Но тут мадам де Бурд, даже не обратив внимания, что девушка не одна, вторглась между ними.
– Мадмуазель Кладель! Мы уже испугались, что потеряли вас. Идите скорее! Все уже ждут. Экипаж, который должен отвезти нас на ужин, сейчас будет причиной дорожной пробки! О, как я ненавижу эти толпы!
Жюльетт растерянно посмотрела на Николая.
– Где вы живете? – спросил он.
Девушка быстро назвала адрес, но не поняла, расслышал ли он. Карсавин усмехнулся и с иронией покачал головой: еще одно несвоевременное вмешательство. Затем Жюльетт потеряла его из виду: чей-то шелковый цилиндр заслонил лицо Николая. Но девушка была уверена, он вскоре найдет ее.
На следующий день за завтраком Жюльетт упомянула имя Фортуни. Дениза, увлеченная клубничным десертом, не выказала особого энтузиазма.
– Признаю, что кносские шали очень милы, но не годятся в аксессуары к дамскому туалету. Они слишком большие. Не каждая женщина захочет обматывать себя на манер греческих богинь. А что касается способностей Фортуни в театре… – Дениза пожала плечами, – ну что ж, он хорошо разбирается в лампах, поскольку занимался фотографией. Теперь сама видишь – мастер на все руки. Люди такого типа редко добиваются большого успеха. Слишком разбрасываются.
Жюльетт подумала, что Дениза немного завидует Фортуни.
– Не могу согласиться с тобой. Я видела его работу только один раз, но готова признать, что у него талант.
Дениза снисходительно улыбнулась.
– Естественно, спектакль произвел на тебя впечатление. Все кажется для тебя новым, но ведь нет ничего необычного в том, что на сцене взмахивают шалями. Айседора Дункан только тем и занимается. Кстати, на следующей неделе она будет танцевать в Париже. Мы пойдем на спектакль и пригласим тетю Люсиль.
Вечером Жюльетт думала об известной танцовщице, как она – босоногая, в свободной тунике, грациозно движется по сцене, а в руках, словно живой, длинный шарф. Все замечательно. Но ее шарф – это не шаль Кносса, и нет удивительного эффекта светлой дымки, паутинки, сна…
Что же представляет собой этот Фортуни?
Глава 5
Два письма с гербовой печатью Карсавиных были доставлены Люсиль с промежутком в полчаса. Первое – от князя Вадима, в нем содержалось приглашение на обед, планируемый через две недели, второе – от графа Николая. И именно оно заставило мадам Гарнье глубоко задуматься. Нервно меряя шагами комнату, Люсиль несколько раз прочитала сопроводительную записку, в которой Николай просил передать Жюльетт прилагаемое тут же письмо и выражал свои извинения по поводу того, что обременяет мадам Гарнье просьбой, но вынужден это сделать, поскольку не знает адреса мадмуазель Кладель.
Люсиль, глубоко задумавшись, опустилась на стул. Как поступить? Записка была очень краткой, но, на взгляд Люсиль, весьма откровенно демонстрировала глубину эгоизма Николая. Главное – это Жюльетт. Нужно исходить из интересов девушки. Люсиль уже предупредила ее об опасных красавцах-мужчинах, но не предполагала, что человек как раз подобного типа, словно тень, так быстро возникнет на пути.
Люсиль попыталась вспомнить все, что связано с Николаем. Итак, орхидея… Нет, этот скромный презент вполне приемлем – Карсавины-мужчины знают толк в красивых женщинах и вполне могут позволить себе подобный жест. Но Жюльетт была рада, может быть, даже чрезмерно взволнована? До этого – встреча в Булонском лесу… Тон девушки, даже если она сама этого не заметила, был крайне заинтересованным, когда она расспрашивала о Карсавиных. А как странно осветилось ее лицо, когда девушка упомянула о встрече с Николаем в фойе театра! Вроде бы, ничего особенного. Но Люсиль всегда помнила слова Виктора Гюго о том, что даже один взгляд способен превратить чье-либо сердце в пламенный цветок.
Ну почему на Жюльетт обратил внимание именно Николай, а не кто-нибудь другой? Люсиль вспомнила, что в одном из своих писем Августина сетовала на бездушие Николая Карсавина: слишком красив, слишком богат, слишком испорчен – так она отзывалась о племяннике мужа.
Люсиль медленно встала со стула – как долго она принимала решение! Войдя в спальню, мадам Гарнье открыла коробку с драгоценностями, положила письмо на самое дно, вновь повернула ключ. Пусть ее мучает совесть, но благополучие и спокойствие Жюльетт важнее. В юности сама Люсиль после нескольких невинных романтических влюбленностей стала жертвой красавца-соблазнителя, чтобы потом – с разбитым сердцем – выйти замуж за доброго, стеснительного и скучноватого Родольфа. Нет, она не отрицает: время лечит раны, но не заполняет пустоту в сердце.
