Ани Сетон - Моя Теодосия
«Он смотрит на меня, как кролик на удава, – подумала она с раздражением, – и, как обычно, проглотил язык».
– Расскажите мне что-нибудь о вашей жизни в Южной Каролине, мистер Элстон. Наверное, вы частенько выбирались на охоту? Не сомневаюсь, вы отличный охотник и у вас прекрасные лошади.
Он по-прежнему сидел молча, не шевелясь. Он уставился на нее, словно на экспонат музея мистера Беллера, что на Южной улице.
Она нервно засмеялась.
– Ну что же вы молчите, мистер Элстон? «Вроде пил немного, а выглядит странно, и дыхание стало у него каким-то прерывистым и громким», – размышляла Тео. На всякий случай она отодвинулась на край скамьи.
– Что-то становится прохладно. Я думаю, нам лучше пойти в дом.
Тео было поднялась, чтобы идти, но он схватил ее и с силой усадил обратно, чем поверг ее в изумление. Но не успела она дать отпор и убежать, как он грубо обхватил ее руками, приблизив к лицу девушки свои влажные губы. Вырвав одну руку, она отвесила ему звонкую оплеуху. Тогда он стиснул ее еще сильнее, прижав к спинке скамьи, пока та в конце концов не треснула.
Вне себя от гнева, девушка принялась изо всех сил колотить его кулаками по голове.
Неожиданно он ослабил объятия, вяло опустив руки, и она мгновенно отскочила на другой конец скамейки.
– Как ты посмел меня оскорбить, ты, деревенщина! – зашипела она, трясясь от гнева и брезгливости. – Я расскажу отцу, как ты злоупотребляешь его гостеприимством. Он тебя научит, как надо себя вести. Хотя я сомневаюсь, что он сочтет это достойным того, чтобы вызвать тебя на дуэль.
Закрыв лицо руками и вздрагивая плечами, Элстон зарыдал.
Боже мой! Теперь этот насильник рыдает. Любопытство сменило ее гнев. Только что он напал на нее, пытаясь с силой поцеловать, а сейчас перед ней уже пристыженный зареванный мальчишка.
Сквозь рыдания послышались обрывки слов.
– Мисс Бэрр… что я натворил… потерял рассудок… простите меня… ваша неземная красота свела меня с ума.
Она почувствовала приступ непонятно откуда взявшейся жалости. Вряд ли хоть одна женщина не дрогнет от таких слов, восхваляющих ее красоту.
– Ради Бога, простите, мисс Бэрр. Вы не представляете, как много для меня значит ваше доброе отношение ко мне.
Элстон поднял голову, и Тео увидела искреннее раскаяние на его лице. Она вдруг сразу почувствовала себя намного старше его, словно мать.
– Ладно, мистер Элстон. Я принимаю ваши извинения. Будем считать, что крепкое вино и луна слишком сильно подействовали на вас.
– Вы просто ангел, – смиренно проговорил он, – я не заслуживаю прощения.
Он дотронулся до ее руки и неловко поцеловал. Лишь усилием воли ей удалось не отдернуть руку. После того, что произошло, ей было неприятно любое его прикосновение, но, чувствуя себя в какой-то мере виноватой, она решила, что за этими несносными манерами и неуправляемыми эмоциями скрывается беспокойное сердце маленького мальчика, неуверенного в себе.
Теодосия побежала в свою комнату привести себя в порядок.
Два поцелуя за один день, но какие разные, думала она. Первый приятный и ласковый, но не запоминающийся. Вряд ли она бы вспомнила о нем сегодня. В то время как второй, такой нежелательный и неожиданный, – горячий, влажный и противный, как погода ранней весной на курорте в Баллстон-Спа. Почему же в романах поцелуи вызывают душевные переживания и наслаждения, которые никогда не надоедают? Хотя, как бы там ни было, такие ощущения возникают лишь в состоянии любви, когда другой человек вызывает чувство восторга, уважения, но и немного страха, то есть примерно то, что она испытывает по отношению к Аарону. Безмерное желание доставить ему радость, необъяснимое чувство счастья постоянно быть с ним рядом. Но почему такое состояние любования и смущения, волнения и слез, которое она наблюдала у некоторых своих подруг, сопровождается желанием прикоснуться к губам любимого? Или все это лишь притворство?
Но все ее терзания в миг улетучились, как только она вернулась в гостиную. Старшие разошлись по комнаткам играть в карты, оставив одну Софи Дюпон, которая не увлекалась этими играми, присматривать за танцующей молодежью.
Тео сразу же была приглашена Джоном Вандерлином, который, как она заметила, весьма недурно разучил во Франции новые фигуры. В свою очередь, молодой человек тоже отметил ее несомненные достижения, что ей очень польстило.
– Я непременно должен написать вас именно такой, какая вы сейчас, – прошептал он. – Вы воплощение юности и грации.
Но, поглощенная танцами, она не придала значения его словам, лишь сухо поблагодарив за комплимент.
Она резко отвернулась, как только Джозеф Элстон незаметно вошел в комнату и одиноко сел в углу. Свою обязанность по отношению к этому джентльмену она выполнила с избытком; а в дальнейшем она уж постарается избегать встреч с ним.
Однако краем глаза она заметила, что он не сводит с нее взгляда, повернув голову так, чтобы можно было видеть, как она плавно передвигается вдоль комнаты. Когда другие пары загораживали Теодосию от его взора, на его лице возникало выражение искреннего недовольства.
– Я вижу, вы завоевали еще одно сердце, – сказал, смеясь, Вандерлин. – Взгляните на того надменного молодого человека из Южной Каролины. Надеюсь, вы не ответили ему взаимностью.
– Чепуха! – воскликнула Тео с несвойственной ей грубостью – Терпеть его не могу. Клянусь, он не похож на кроткую овечку такую толстую и фиолетовую.
По-видимому, его костюм цвета спелой сливы ее раздражал. Да и вообще было бы гораздо лучше, если бы он поменьше попадался на глаза.
Вандерлин рассмеялся.
– Вы слишком критично его оцениваете. Не могут же все мужчины быть так стройны и так изящно одеты, как ваш отец.
Тео лишь пожала плечами.
– Послушайте, – прокричала она сквозь музыку, – сейчас опять будет медленный такт. Не могли бы вы мне показать еще раз, как делается разворот?
Вандерлин с готовностью обнял ее за талию, и они совершили несколько лихих пируэтов по комнате.
Когда вечер подошел к концу, танцующие были явно разочарованы, но картежники наигрались вволю. Братья Дюпон выиграли почти сто долларов в мушку и, без сомнения, чувствовали себя удовлетворенными.
Гамильтон, находясь под грозным оком жены, проставился за вистом, внешне он казался благодушным, хотя внутри у него все кипело. Его проигрыш был незначительным, но даже если бы он выиграл такую же сумму, как Дюпоны, он все равно был бы не удовлетворен. Он бы с большим удовольствием сыграл против Бэрра; это, по крайней мере, не так скучно. Но, к сожалению, тот никогда не играет а азартные игры. Гамильтон считал это одной из его глупостей. Его восхищал в игре не риск потерять ничтожную сумму денег, он любил наблюдать, как люди ставят на карту не просто свое везение, но свои идеалы.
