Розанна Битнер - Нежность
Бичер, между тем, стянул сапоги, снял пальто, шляпу, начал расстегивать рубашку.
— Это точно. Мне бы тоже хотелось поставить наместо Саманту Уолтерс, но я вынужден играть роль преданного друга и истинного христианина.
— Ее не смей трогать, — предупредил Вест. — Будь крайне осторожен и постарайся не допускать ошибок, особенно сейчас. Я хорошо плачу тебе за то, что ты наблюдаешь за этой семьей и сообщаешь мне имена сторонников Уолтерса. У тебя должны быть чистые руки.
Бичер перевернул проститутку на спину и погладил ее грудь.
— Я постараюсь, чтобы они были чистыми, но только не этой ночью.
Мужчины понимающе рассмеялись. Затем Вест надел рубашку и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он думал о Джесси Марч, решив в ближайшее время съездить на ферму в Миссури, чтобы провести пару ночей с молодой стройной негритянкой. Она, судя по всему, уже смирилась со своей участью: перестала плакать и выполняла все его прихоти. Правда, Весту потребовалось несколько дней, чтобы поставить Джесси на место, но зато теперь она ведет себя так, как нужно. Ему даже нравилось то, что продолжая ненавидеть его, негритянка подчиняется воле хозяина.
Однако сначала предстоит уладить маленькое дельце с Блейком Хастингсом. Если все пройдет удачно, в его коллекции появится еще один замечательный сильный негр.
Вест спустился вниз и позвал к себе одного из своих людей.
— У меня есть для вас работа, — тихо сказал он ему.
Проповедь Говарда Уолтерса захватила прихожан. Он снова напомнил о том, как ужасно рабство, и как важно, чтобы они приняли участие в предстоящих выборах. Преподобный отец говорил о всеобщем равенстве, о том, что Бог любит всех людей, независимо от их цвета кожи, что ни один человек не имеет права владеть другим, себе подобным…
Саманта гордилась отцом, но сегодня она впервые с трудом следила за его проповедью, думая о Блейке Хастингсе. Он находился сейчас на пути в Индепенденс, но для этого им с Джорджем предстояло пересечь очень опасный участок границы. Если это, действительно, правда, что Ник Вест убил отца Блейка, то после того, что два дня назад произошло на улице; вполне возможно, что Вест последует за Хастингсом и попытается отомстить. Тревога за Блейка, опасения, что она никогда больше не увидит его, болью отзывались в сердце Саманты. Как странно, что она испытывает к этому человеку такие чувства, будучи знакома с ним всего несколько часов.
— …бандиты будут угрожать нам, но мы должны быть непоколебимы, — говорил Уолтерс.
Саманта внутренне содрогнулась, подумав о том, что отношение к рабству и правам штатов превратилось в такую серьезную и опасную проблему. Неужели люди не могут все спокойно обсудить и прийти к какому-нибудь компромиссному решению? Но нет, казалось, горечи и ненависти не видно конца. Сегодня в Лоренс приехала одна фермерская семья с печальным известием о том, что они почти разорились: бандиты постоянно сжигали и вытаптывали их поля, угоняли скот и лошадей. Эти люди не видели другого выхода, как только отправиться на восток страны.
— Вы не можете так поступить, — настойчиво убеждал их преподобный Уолтерс, — Нам нужны ваши голоса. Переезжайте в Лоренс. Мы поможем вам найти работу, а пока, если это необходимо, можете остановиться в моем доме.
Спустя какое-то время к фермеру подошел Клайд Бичер и сказал, что если его семья, действительно, так напугана случившимся, то, возможно, им лучше уехать на восток…
— Один-два голоса ровным счетом ничего не изменят, — услышала Саманта слова Бичера. — Я понимаю, вы хотите поддержать преподобного отца, но иногда у человека бывает такое безвыходное положение, когда ему приходится думать о себе и своих детях. Оставайтесь, если считаете, что должны так поступить. Но, я думаю, преподобный Уолтерс не осудит вас, если вы все-таки уедете.
Девушка сделала вид, что просматривает сборник церковных гимнов, а сама стала прислушиваться к разговору, вспомнив, о чем предупреждал ее перед отъездом Блейк Хастингс. Между тем, Бичер принялся расспрашивать фермера о его соседях.
— Может, кто-нибудь из них замешан в этом?
— О, нет, они все такие же аболиционисты, как и мы.
Бичер продолжал задавать вопросы о том, где находится ферма, сколько аболиционистских семей живут no-соседству, как их фамилии.
— Мы должны знать, кто наши друзья, а кто враги, — объяснил он, — сколько семей будут поддерживать нас. Я обязательно постараюсь нанести всем визит, чтобы убедить этих людей до конца оставаться преданными нашему делу.
— О, да, ваш визит или приезд преподобного отца поддержал бы морально наших друзей, — ответила жена фермера.
Семья покинула церковь в подавленном настроении, а Саманта заметила странную усмешку на лице Бичера. Может быть, это всего лишь плод ее воображения? Или она стала слишком предвзято относиться к нему, потому что Блейк посеял в ней семена подозрения?
Бичер повернулся к девушке, озабоченно покачав головой.
— Не правда ли, какой позор? Сколько кругом ненависти и предрассудков. Может, когда-нибудь мы будем жить в мире.
Их глаза встретились, Саманта попыталась угадать его тайные мысли, но не смогла. Нет, старалась убедить она себя, все-таки Бичер — друг отца. Безусловно, Говард Уолтерс лучше знает его, а Блейк может ошибаться.
— Я надеюсь на это, — ответила Саманта.
Во время дальнейшей проповеди она продолжала украдкой наблюдать за Бичером. Ей хотелось, чтобы отец оказался прав в отношении этого человека. Но с другой стороны, она чувствовала, что Блейк лучше разбирается в людях, в том, кому можно доверять, а кому — нет. В конце концов, он был более практичным человеком, чем преподобный Говард Уолтерс. Кроме того, Блейк жил в рабовладельческом штате и чаще сталкивался со всякими подонками, с жестокостью и насилием. Возможно, он мало посещал церковь, иногда ругался и, не исключено, что выпивал, но Хастингс лучше знал ту сторону жизни, которую ее отец совершенно не понимал и не принимал.
Сжав руки, Саманта начала горячо молиться, чувствуя себя виноватой в том, что больше полагалась на мнение едва знакомого человека, чем собственного отца. Она говорила себе, что глупо с ее стороны сомневаться в Клайде Бичере, который с большим уважением относится к семье Уолтерс и очень помогает отцу.
Наконец, служба закончилась, и все поднялись, чтобы исполнить заключительный гимн. Бичер с воодушевлением присоединился к общему хору, его лицо и глаза выражали безграничную веру и преданность.
Поставив сковороду на плоский камень в центре костра, Джордж не спеша готовил на ней бобы.
— У тебя нет такого ощущения, словно кто-то следит за нами? — спросил он Блейка.
