Кэрол Финч - Сердце дикарки
Его колено раздвинуло ее ноги, что-то твердое вызывающе прижалось к ней, заставив Алексу внезапно осознать всю силу его желания. Одна рука бесцеремонно скользнула по ее бедру, потом поднялась к груди, дразня нежный сосок, пока он не напрягся под тонкой тканью платья. Он запрокинул ее голову назад, чтобы освободить своим губам путь к стройной шее, и тихий стон разорвал тишину. Его жадные поцелуи прокладывали тропу по ее плечу, оставляя за собой раскаленное пламя там, где прикасались к нежной коже.
Воля к сопротивлению покинула Алексу. Его умелые прикосновения разрушали каждый барьер, который она пыталась воздвигнуть на его пути. Ей было жарко и холодно одновременно, ее сотрясала дрожь. Она была ошеломлена собственной ответной реакцией, стыдилась того, что прижималась теснее и теснее, когда следовало визжать и бороться. Инстинктивно ее руки поднялись вверх и пробежали по широкой спине, чувствуя, как напрягаются и расслабляются его мускулы под этим невинным прикосновением.
– Боже, женщина, – проскрежетал Кин, пока его поцелуи искали нежные губы. – Чем ты меня околдовала? – Он пропал, погиб в этом жасминовом запахе, замутившем его мысли, перепутавшем чувства. Он жаждал этой зачаровавшей его кокетки, как жаждет человек, долго лишенный воды. Он хотел ее, даже если его разум кричал «нет». Ему до боли хотелось ласкать ее шелковистую кожу без этого платья, скрывающего то, чем он желал любоваться и наслаждаться.
Да что это с ним? Она всего лишь женщина! Почему, почему он так одержим этой колдуньей с серебристыми глазами? Ведь ему придется нещадно биться, чтобы приручить ее!
Его хриплые слова достигли ее сознания сквозь туман и ускользнули, прежде чем она успела понять их. Алекса никогда не испытывала ничего подобного. Странное, всесокрушающее чувство внезапно затопило ее. Страсть подняла голову как потревоженный лев. Она страшилась, что это поглотит ее всю без остатка. Нужно быть подальше от единственного мужчины, заставившего ее остро осознать, что она женщина с необузданными желаниями.
– Пустите меня, – потребовала она, изгибаясь и стараясь освободиться из его объятий.
Но рука Кина уже скользнула ей под юбку и обследовала шелковистую кожу ноги, заставляя Алексу вздрагивать от уже знакомых прикосновений.
– Алекса, Алекса, позволь мне любить тебя, – прошептал он хриплым от вожделения голосом. – Не отталкивай меня. Я не хочу причинить тебе зла. Доверься мне, любовь моя.
Не отталкивать? Довериться ему? Алекса заколебалась. Она открыла глаза, когда он наклонил ее назад и осторожно начал опускать на землю, а потом крепко прижал. Внезапное осознание того, что он собирался сделать, ударило ее по лицу как пощечина. Ей внезапно захотелось оказаться где угодно, но только не здесь, на траве, с этим наглецом. Она должна сберечь себя для любимого мужчины. Она играет с огнем, и если не убежит, не спасется немедленно, то обгорит до неузнаваемости в этом пламени. Кин жаждал ее тела и души. И если она станет очередной из его побед, его собственностью, то личность ее будет потеряна навсегда!
– Нет, поднимите меня немедленно! – негодующе прокричала она.
Но когда она завизжала изо всех сил, он закрыл ей рот поцелуем, вдохнув в нее пламя такой страсти, о которой она даже не подозревала.
Он с силой сжал ее запястья, подняв ей руки над головой, потом опустился на нее и придавил к земле весом своего тела. Она извивалась под ним как дикая кошка, и ее неистовые движения еще сильнее возбуждали его.
Ее ресницы взлетели вверх, и она увидела точеные линии его лица, наполовину затемненные качающимися тенями. Он напомнил самого сатану, когда уселся над ней и держал ее крепко прижатой к земле. Мышцы рук вздувались от напряжения, с которым он сжимал ее запястья.
– Я не желаю быть еще одной из ваших шлюх! – задыхаясь, выпалила она. Раздражение его действиями снова разбудило уснувшую было храбрость.
Он саркастически изогнул бровь.
– И как же вы предполагаете остановить меня, милая? У меня все преимущества.
Алексе захотелось выцарапать ему глаза. Будь он проклят! Если бы она была мужчиной, то боролась бы до тех пор, пока не повалила бы его на землю, а потом вколотила бы внутрь самодовольную высокомерную ухмылку, растягивавшую его губы. Он ликовал, выказывая свою силу, свое превосходство, доказывая, что она не пара ему и не может с ним состязаться.
– Может, я и не могу остановить вас, но обещаю, что вы возьмете меня только силой, – ответила она. – Я никогда и ни за что не уступлю вам без борьбы.
Кин принял ее вызов с надменным смешком. Он чувствовал страстную женщину, скрывающуюся под упрямой внешностью. Ее тело отзывалось на каждое его прикосновение, и ее сильная воля сломается… скоро…
– Тогда борись, ведьма, – прохрипел он, накрыв ртом ее губы и задушив протест.
Алекса напрягла всю свою волю, ощутив, как его тело прижалось к ее, а его руки начали творить магическое действо. Он ласкал внутреннюю поверхность ее бедер, поднимая платье все выше и выше, к самой талии, не оставив ничего, кроме вздрагивающей под его пытливыми пальцами плоти. И когда они нашли ее – Алекса задохнулась от мучительного наслаждения. Это касание напоминало легкий массаж, рука его скользила по ее животу вверх и потом снова спускалась к внутренней стороне бедра. И так еще и еще, пока она не затихла и не успокоилась под ним – нежная и покорная. Тогда он заставил ее отвечать, и Алекса прокляла свое тающее сопротивление, изогнувшись всем телом навстречу его ласкам. Она покорно отзывалась на каждое прикосновение, как пляшущая на ниточках марионетка.
Наконец он отпустил ее руки, дав ей возможность вцепиться ногтями ему в лицо, как она и собиралась всего мгновение назад. Но ее руки, непослушные, взбунтовавшиеся руки вместо этого скользнули по его плечам и, нежно взяв черную голову, заставили его губы соединиться с ее, не менее ищущими… Она упивалась ощущениями, зовущими, манящими ее ближе, ближе к огню, и хотела, жаждала знать, куда заведут эти упоительные чувства.
И вот его ноги раздвинули ее бедра, и Алекса задохнулась. Она напряглась, когда он вошел в нее; опаляющая боль притушила жар страсти. Когда он медленно задвигался в ней, постепенно боль отступила, сменилась новым неописуемым ощущением расцветающего наслаждения. Его поцелуи дождем омыли ее губы; он входил все глубже и глубже в нее, не в состоянии более подавлять желание, которое он так долго держал в узде. Их захватило упоительное, восхитительное пламя, и они забыли обо всем остальном. Они стали единым целым и задвигались в такт той тихой, захватывающей мелодии, что звучала в их душах. Казалось, будто пришел конец света, они остались только вдвоем и плыли в незнакомой вселенной, где не было ни времени, ни пространства.
