Мэри Патни - Безумный, безнравственный и опасный
Когда время приблизилось к полудню, Дженни отложила рукоделие и, не в силах больше ждать, поднялась.
— Я рада, что ты не захотела смотреть на эту казнь, Лайза, — призналась она. — Дала мне повод тоже остаться. Не знаю, действительно ли этот Кейн убил Билли, только я бы не смогла смотреть, как он умирает.
Лайза невидящими глазами глядела на свою работу.
— По пути из Ивовой Рощи я узнала, что Кейн убил Билли, защищаясь.
Дженни резко повернулась и растерянно поглядела на невестку. Девушка была так же красива, как ее мать, но намного добрее.
— Святые небеса, какой ужас, если это так! — Голосок ее дрогнул. — А ведь Билли есть Билли, это вполне может быть правдой, как ты думаешь?
— Конечно.
Когда Лайза втыкала иголку в ткань, у нее вдруг закружилась голова, и она уколола палец. Она растерянно смотрела, как алое пятнышко крови расползается по белоснежной салфетке. Надо же, как много крови…
— Что с тобой, Лайза? — спохватилась Дженни. Молодая женщина подняла голову и хотела успокоить золовку, но голос не повиновался.
Каминные часы пробили с глубоким, меланхолическим звуком. Ровно полдень. Как раз в эту минуту Эндрю Кейн погибал в агонии. Когда последний удар отзвучал и замер, она закрыла глаза и содрогнулась. Все было кончено. Дрю мертв.
Понимая, что ей нужно лечь, Лайза попыталась подняться, но ноги не повиновались. Она рухнула на пол, и жестокая боль сдавила ее чрево.
Голос Дженни, отчаянно звавший на помощь экономку, донесся откуда-то издали. Проваливаясь сквозь адскую боль во мрак, Лайза успела подумать: «Vaya con Dios, Дрю… Надеюсь, ты умер, как хотел. Упокой, Господи, твою душу».
Симмз так и не нашел соленой рыбы, так что последняя трапеза Кейна состояла из огромного сочного бифштекса с кровью и целой сковороды картошки и жареного лука в качестве гарнира. Это было куда вкуснее, чем пресловутая копчушка. Бутылка виски была как минимум месячной выдержки — самое лучшее виски по местным стандартам. Но Дрю сделал лишь пару глотков. Хотя ему приходило в голову, что можно напиться до беспамятства, он решил, что будет очень глупо провести последние минуты жизни в забытьи. И потом, будучи сильно пьян, он мог вконец потерять самообладание и опозориться.
Шум на улице свидетельствовал о том, что толпа собралась немалая. Там был даже духовой оркестр. Играли музыканты плохо. Дрю занялся тем, что стал вылавливать фальшивые ноты, чтобы только не думать о казни.
Казалось, Симмз и охранник с ружьем появились слишком рано. Шериф вставил ключ в замок решетки:
— Пора.
Дрю встал и надел шляпу, слегка сдвинув ее на лоб, словно садился играть в покер с незнакомцем и хотел показаться ему невозмутимым. Потом он вышел из-за решетки, остановился. Симмз связал ему руки за спиной, угрюмо буркнул:
— Прости.
— Ты лишь исполняешь свой долг.
Выйдя на яростное полуденное солнце, Кейн обнаружил перед собой коридор, образованный двумя шеренгами караула. Поглазеть на предстоящее зрелище собралось несколько сотен человек, и крики толпы подействовали на смертника, точно удары хлыста. Следуя по расчищенному для него коридору, Дрю внимательно всматривался в лица. На одних было написано предвкушение зрелища и жестокость, на других — любопытство, и лишь единицы сочувствовали ему.
Потом он заметил Большого Билла Холдена. Вместе с Мэттом Слоуном мужчины стояли прямо напротив виселицы, а между ними — нарядная дама с лицом разъяренной амазонки. Несомненно, это была миссис Холден. Кроме нее, на казнь явилось всего несколько особ слабого пола.
Дрю с насмешливой вежливостью склонил голову перед матерью мерзавца Билли — ужасно хотелось увидеть в ее глазах вспыхнувшую с новой силой ярость. Но, уже поднимаясь по ступеням эшафота, он подумал, что не прав. Возможно, она и впрямь мегера, но ведь эта женщина только что потеряла родного сына. Ее боль была ничуть не слабее, чем страдания любой матери. Он надеялся только, что она будет добра к Лайзе и ее ребенку.
Грубые доски помоста скрипнули под ногами, и смерть, в которую Эндрю Кейн никак не мог поверить, вдруг стала ужасающе реальной. Страх пронзил все его существо, заставив сердце стучать тяжело и громко, точно молот по наковальне. Дыхание стало тяжелым и хриплым. Пока страх не перерос в настоящую панику, он призвал на помощь образ Лайзы — спокойный и смелый взгляд чистых серых глаз, который внушал мужчине такое мужество. Черт побери, он вовсе не собирался умирать так, чтобы она могла устыдиться всего, что сделала для него.
Толпа шумела, так что палач вынужден был кричать, обращаясь к смертнику:
— Хотите последнее слово, мистер Кейн?
Переведя дух, он отозвался:
— Слишком сильно кричат, чтобы меня расслышать. Не хочу умирать с сорванным горлом.
Палач снял с него шляпу и набросил на шею петлю. Веревка царапнула по горлу, когда палач подтянул узел, сдвинув его под левое ухо Кейна. Сколько еще осталось? Меньше минуты. Прощай, Лайза. Если есть справедливость в мире, может, мы еще встретимся там, где время не имеет значения.
Кейн глубоко вздохнул, стараясь занять мысли чем-нибудь очень далеким. Благодарение Богу, его родители никогда не узнают о том, как он умер.
Когда палач уже готовился открыть люк, толпа загомонила сильнее, предвкушая кульминацию. Но тут раздался выстрел, прорезая шум, словно нож масло. И в наступившем молчании прозвучал гневный голос:
— Остановитесь! Нельзя казнить этого человека!
Толпа снова взволнованно загомонила, повторяя какое-то имя. Паркер?.. Он не расслышал. Не смея надеяться, Кейн устремил глаза в ту сторону, где среди массы народа угадывалось некое суетливое движение — какой-то человек пытался протолкаться к виселице.
Добравшись наконец до помоста, незнакомец взбежал по ступеням, шагая через одну. Это был невысокий коренастый мужчина, одетый скромно, как священник, но излучавший такую силу и авторитет, что ему не нужна была винтовка, которую он нес в руке. Повернувшись лицом к толпе, пришедший поднял обе руки, и шум моментально стих.
— Я — судья Бейкер, — прогремел он так, что мог бы заглушить самое сильное возмущение в зале суда. — Мне были представлены доказательства того, что этого человека осудили не праведно… Он убил Билли Холдена в целях самозащиты. Я здесь для того, чтобы отправить его обратно в Солончак и устроить повторное разбирательство.
— Нет! — Большой Билл в ярости добрался до ступней и полез на эшафот. — Кейн — убийца. Мерзавца необходимо повесить немедленно!
Даже не думая уступать натиску Холдена, хотя и был на полголовы ниже его, судья ответил:
— Послушай ты, сукин сын, я здесь законная власть! И я не стану смотреть, как ты вешаешь невиновного человека!
