Элизабет Деланси - Нечаянная любовь
Глава 4
На следующий день, в воскресенье, был выходной. Гилберт выехал из города и направился на запад. В полумиле от Котонвуд Крик дорога повернула на юг. А молодой человек продолжил свой путь по узкой тропинке, поднимающейся по склону ущелья к плоской возвышенности. Равнина заросла густой травой. Ночью прошел дождь, и тропа была размыта. Дул резкий холодный ветер. Гилберт поглубже натянул шляпу, радуясь, что надел теплую овчинную куртку.
Погоняя лошадь вверх по склону, молодой человек, время от времени, оглядывался на холмы и лощины. По холмам вокруг Стайлза виднелись заброшенные рудники и старые лачуги, напоминающие о временах бума, прошедшего в шестидесятые-семидесятые годы. Тогда население города достигало десяти тысяч человек, из салунов на Мейн-Стрит день и ночь звучала музыка. За лепешки и проституток мужчины платили золотом. Внизу были видны покатые крыши зданий «Континентальной» компании. Острые вершины далеких гор были все еще покрыты снегом.
Стайлз располагался на склоне холма. Мейн-Стрит тянулась четкой линией вдоль Котонвуд Крик. Другие улицы были разбросаны во всех направлениях. Присмотревшись, Гилберт увидел в северной части Стайлза дом Джулии. Припомнив, что еще в этом доме нуждается в ремонте, прибавил к воображаемому списку сломанные рейки в оконных ставнях.
Вчера он целый день напролет мыл стены и потолки мыльной водой при помощи щетки на длинной ручке. Джулия работала в кабинете доктора, а потом ушла, чтобы проведать больных. Но она выкроила пару часов и приготовила прекрасный обед. Даже испекла шоколадный торт. Мосси заметил, что это особый случай. Так как миссис Меткалф не столь часто печет торты и пироги.
Лошадь Гилберта, оскальзываясь, поднималась вверх по размытой тропе, среди зарослей полыни и редких горных цветов.
Скалистые вершины Даблтри Галч были затянуты слабой голубоватой дымкой. Чтобы попасть в ущелье, можно было ехать с другой стороны. Но тогда он потратил бы на дорогу вдвое больше времени. Кроме того, Гилберту не хотелось взбираться по открытому склону прямо перед хижиной Ролли. Конечно, времена, когда лихие головы захватывали чужие участки, давно ушли в прошлое. Но Гилберт подозревал, что Ролли, оснащенный ружьем двенадцатого калибра, об этом даже не предполагает.
Гилберт подъехал к месту выхода породы. Отсюда начинался рудник «Змеиная Скала». Надшахтный копер зарос кустарником, а крепь — полынью и шалфеем. Молодой человек ехал мимо груд песка и камней, извлеченных из глубины и рассыпавшихся от рудника шлейфом. По словам Ли, рудник перестал приносить прибыль задолго до смерти Диггера. В шестидесятые годы Ролли и Диггер перекопали слой земли на глубину около двадцати футов[3]. И заработали около тридцати тысяч долларов золотом. Но, неожиданно жила ушла в сторону. Братья несколько лет безрезультатно долбили пустую породу и стреляли в воображаемых претендентов на застолбленный ими участок. Вскоре в заброшенной шахте поселились гремучие змеи. Это полностью освободило Ролли и Диггера от работы. Владельцы рудника отдыхали и, лежа на солнышке, дымили трубками.
Гилберт спешился чуть выше поляны, на которой стояли полуразвалившиеся хижины и сарай для инструментов. Посмотрел сверху на холмы, у подножья далеких горных вершин, покрытых снегом. Привязав лошадь на безопасном расстоянии, начал спускаться вниз, стараясь держаться у края поляны, чтобы можно было укрыться за стволами деревьев, если Ролли вздумает начать стрельбу. Хижина старика выглядела удручающе жалкой. Доски прогнили от времени и непогоды. Вокруг трубы провисла крыша. Но из трубы весело струился дымок. Лачуга Диггера ярдах[4] в двадцати от хижины Ролли совсем развалилась. Гилберт встал за толстым стволом дерева и позвал:
— Эй, Ролли!
Ответа не последовало.
Молодой человек решил выйти на поляну. Но, все-таки, передумал. Он окажется прямо на линии огня, если Ролли пустит в ход свою артиллерию!
— Ролли, это Гиб Бут! — снова закричал он. — Я спускаюсь, не стреляй!
Из дверей лачуги прогремели два выстрела.
— Господи! — Гилберт инстинктивно выхватил кольт и плотнее прижался к стволу. Сердце испуганно колотилось. Ли сказал, что Ролли наполовину ослеп. Может быть, он, ко всему прочему, еще и оглох?
— Это Гиб Бут! Ты, старый дурак! — заорал парень. Послышался скрип открывающейся двери, Ролли высунулся в щель и поинтересовался:
— Что ты говоришь?
— Ролли, черт побери! Могу я высунуть нос из-за дерева и не получить от тебя порцию свинца?
Ролли стоял в дверях, держа в руке ружье. Лохматая борода развевалась на ветру. На нем была серая шинель и фуражка, которые он носил, не снимая, после увольнения из армии.
— Черт возьми, похоже, это Гиб, — решил Ролли. — Действительно, наверное, Гиб! Где ты, мальчик?
Гилберт сунул кольт в кобуру и стал спускаться к хижине.
— Сукин сын, ты чуть было меня не пристрелил! — по-дружески встряхнув старика и обняв его за плечи, объявил Гиб.
— Зрение не то, что раньше, — печально сообщил Ролли. Он видел лицо гостя, словно сквозь пленку тумана. — Да, скажу я вам! Совсем мужчина! — он улыбнулся радостной беззубой улыбкой. — Где тебя носило все эти годы?
— Долгая история, дружище, — Гилберт почувствовал запах кофе. — Я здорово продрог. Не угостишь ли чашечкой кофе?
В хижине было неприбрано и сумрачно. Кругом было полно газет. Они висели на стенах, были разостланы на полу. Газетами были даже заткнуты дырки в оконных стеклах. Стол загромождала старая оловянная посуда, пакеты с сушеными яблоками и вяленой говядиной. На плите стоял кофейник, закопченный чайник и сковорода, на дне которой скрючились кусочки жареной солонины.
— Когда ты прибирал здесь последний раз? — поинтересовался Гиб.
— Дай подумать, — Ролл и поскреб грязными ногтями бакенбарды. — Около пяти лет назад. Здесь прибирала Сарабет.
Гилберт оглядел тощую фигуру старика. Под шинелью у Ролли надет свитер, проеденный молью и красная фланелевая рубашка. Он не удивился, увидев на старике штаны армии Союза[5] и шинель, какие носили конфедераты[6]. Ролли воевал за Союз, но без особого энтузиазма.
— Ты готовишь себе что-нибудь? — участливо спросил Гилберт.
— Ты знаешь, Диггер умер. Готовил он.
Гилберт подошел к плите, налил себе чашку мутного кофе. Он не представлял, как Ролли ухаживает за собой. Удивительно, как он еще не спалил лачугу и не сгорел сам?
— Почему ты не переедешь в город? Пусть о тебе заботится Сарабет…
Старик уселся на расшатанный стул, положил ружье на колени.
— Я не могу уехать. В горах полно захватчиков. Видно, подкрадывающиеся к шахте захватчики богатых участков стали навязчивой идеей Ролли.