Барбара Картленд - Где бы ты ни был
—Я рад возможности поговорить наедине, — сказал Пьеро. — Мне нужно обсудить очень важное дело.
— Правда? — ответил Роберт холодным тоном, который наверняка насторожил бы проницательного человека. — Я удивлен, что вы отвлеклись от «очень важных дел» с Ва... моей сестрой.
—А, так вы заметили? Bene! Я рад, потому что дело, о котором я хочу поговорить, касается ее. Я даже никогда не мечтал встретить такую женщину. Невероятно, что она еще не замужем.
— Она вдова.
—Si. Она рассказывала мне о своем муже, об этой трагедии... Она говорит, что ее сердце умерло. И я хочу спросить вас, верите ли вы этому.
— Если это ее сердце, откуда, черт возьми, мне об этом знать? — спросил Роберт, широко раскрыв глаза.
— Но вы должны знать лучше, чем кто-либо другой!
—Я тоже так думал, — пробормотал Роберт.
— Что, простите?
— Ничего. Да, думаю, что я знаю ее довольно хорошо.
После этих слов повисла пауза, в течение которой Пьеро размышлял о холодности англичан, а Роберт думал, как бы поскорее закончить этот разговор.
Наконец Пьеро решился:
— Тогда, как по-вашему, не пора ли ей снова полюбить?
— Не пора ли — что?! А сама она что говорит?
— Увы, она ничего не говорит. Только смеется и скрывает свое разбитое сердце. Но вы же ей как отец, правда?
— Нет! — твердо сказал Роберт.
Пьеро смотрел на него озадаченно.
— Но вы глава дома. У вас есть влияние. Невозможно себе представить, что она выйдет замуж без вашего согласия.
— Моя сестра не признает влияния ни одного мужчины. У ее мужа постоянно были с этим проблемы, так что я вас предупреждаю.
Но Пьеро уже прикинул стоимость жемчугов и теперь не хотел слушать никаких предупреждений.
— Такая волевая женщина! — вздохнул Пьеро.
—Да, это так, — коротко признал Роберт. —Но вы должны знать, что я считаю своим долгом оберегать сестру от всяких затруднительных положений. А теперь, полагаю, нам пора возвращаться в зал.
Последний акт стал тяжким испытанием для каждого из них. И все по разным причинам вздохнули с облегчением, когда занавес наконец-то опустился и они смогли уехать.
Графиня всю дорогу умоляла их поужинать с ней, но и Роберт, и Ванда одинаково решительно отказались. Ей ничего не оставалось, как отвезти их в отель и пожелать спокойной ночи.
— Я закажу большой чайник чаю, — предложила Ванда. — Присоединишься ко мне?
— С удовольствием. Обычный английский чай — какое облегчение после латинских страстей сегодняшнего вечера!
—Да, музыка была слишком эмоциональной.
—Я говорю не о музыке, — жестко сказал граф.
Спустя полчаса он пришел в ее номер, и они молча выпили по чашке чая.
— Я думала, ты захочешь поужинать с графиней, — начала Ванда. — Мы втроем могли бы незаметно исчезнуть.
— Спасибо за столь трогательную отзывчивость, — ответил он, криво усмехнувшись. — Я рад, что ты этого не сделала.
— Но почему? — спросила Ванда. — Ты сегодня явно наслаждался ее обществом.
— В определенной мере, — ответил Роберт. — Но она слишком серьезно нацелилась завоевать меня.
—Да, я заметила. А что скажет ее муж?
— Ничего. Думаю, будет только рад. Она подарила ему трех сыновей и дочь, так что если теперь она захочет жить своей собственной жизнью, это даст и ему свободу жить так, как ему нравится.
Какое-то время Ванда молчала. Потом заметила:
— Это, конечно, не ново. В Лондоне тоже есть пары, которые так живут. Я их встречала, да и ты, я уверена, тоже. Пока они соблюдают осторожность, общество не придает этому значения. Но меня такое положение не устроило бы.
— Меня тоже. Женившись, я хочу надеяться, что моя жена будет верна мне так же, как я ей.
— Это ты теперь так говоришь, — усомнилась Ванда. — Но когда детская будет полна, вы с женой, может быть, с удовольствием последуете такому примеру и будете жить каждый своей жизнью.
— Никогда! — пылко возразил он.
Ванда рассмеялась.
—Так тебе не понравилась «пылкая итальянская страсть» графини? Хотела бы я знать, что она тебе говорила!
— Ты этого не узнаешь, — холодно ответил он. — И я имею в виду не только ее. Пьеро расспрашивал меня о тебе. Если я не ошибаюсь, он планирует сделать тебе предложение и хотел знать, не буду ли я возражать.
Ванда кашлянула, но потом захихикала.
— Ну и как? — поинтересовался он, и в его тоне прозвучали угрожающие нотки.
—А ты дал свое согласие? — глухо спросила она в ответ.
—Я оставил вопрос открытым. Что еще мне оставалось, если я не знаю, что именно ты ему говорила? Он не мог отвести глаз от твоих жемчугов, но мне кажется, что дело не только в них. Твой покойный муж случайно не был миллионером?
Ванда неопределенно махнула рукой.
— Ну, может, я немного и приукрасила.
— Немного? Достаточно, чтобы он захотел жениться на тебе. Я предупреждал, что язык не доведет тебя до добра.
— Но это же очень просто. Ты откажешь ему от моего имени — вот и все.
— О нет, — быстро возразил граф. — Я не хочу участвовать в этом. Сама ему об этом скажешь. Это научит тебя быть осторожной в следующий раз.
— Не могу поверить, что мой дорогой брат отказывается защитить меня, — сказала она с печальным вздохом.
— Еще одна такая выходка, мисс, и твой «дорогой брат» вообще откажется иметь с тобой дело. И не хихикай. Это не смешно.
— Нет, смешно, — возразила девушка. — Это ужасно смешно! Хотела бы я видеть выражение твоего лица, когда Пьеро говорил с тобой об этом.
Роберт усмехнулся.
— Он хотел знать, правда ли, что твое сердце умерло после кончины мужа.
— Роберт, он не мог такое говорить!
— Говорил, клянусь тебе! Не знаю, как мне удалось сохранить серьезность. Потом он уверенно предположил, что ты никогда не выйдешь замуж против моей воли, поскольку я для тебя — как отец.
Ванда расхохоталась, и Роберт рассмеялся вместе с ней.
— Я ответил ему, что он ошибается, — сказал он дрогнувшим голосом. — Я совсем не похож на твоего отца.
— Нет, не похож, — подтвердила она уверенно.
В комнате повисла неловкая тишина. Роберт невольно засуетился.
— Спокойной ночи, — торопливо попрощался он и вышел.
Глава 5
Для бала у Фонтеллаков Ванда выбрала бриллианты, потому что они хорошо смотрелись с ее черным бархатным нарядом.
— Ты снова привлечешь всеобщее внимание, — заметил Роберт. — Женщина-тайна — романтичная и богатая. У тебя такая идея?
— Можешь смеяться сколько угодно, — фыркнула Ванда. — Мне все равно.
— Когда я думаю, в какую интригу ты еще можешь меня втянуть, у меня пропадает всякое желание смеяться, — угрюмо ответил он.
