Мэри Патни - Расколотая радуга
— Возможно, но Мельбурн устраивает свою жену, и если даже заведет целый полк куколок, тебя это не касается. — Кеннет нахмурился. — Понял? Не касается!
Майкл уставился в окно, за которым была ночь. Кеннет как всегда прав. Никто не должен вмешиваться в супружеские отношения, даже с самыми благими намерениями. Одному Богу известно, что в тот раз благие намерения привели его прямиком в ад.
Сейчас все по-другому. Но так ли это, или он сам себе демонстрирует свой опасный талант к самообману? Святой Михаил, поражающий злых драконов?
Кеннет у него за спиной мягко проговорил:
— Она замужем, Майкл.
— Я не забывал об этом ни на минуту! — жестко ответил Майкл и, прежде чем повернуться к другу, сделал несколько глубоких вдохов. — Не беспокойся, я ни слова не скажу ни ей, ни ему. Но мне хотелось бы ради ее же блага, чтобы ее муж вел себя достойно и благородно, как, например, Чарльз Моубри.
— Возможно, она из числа тех женщин, обычно добрых, которые благоговеют перед порочными мужчинами, — сухо произнес Кеннет. — Я ни разу не замечал в ней и намека на недовольство Колином.
Майкл мрачно улыбнулся:
— Надеюсь, ты не пустишь в ход кочергу, которая стоит рядом с камином, если я с тобой не соглашусь?
Кеннет обмакнул перо в чернильницу и с отсутствующим видом нарисовал на полях письма маленькую ласку.
— Кстати, — сказал он, — в последние дни Мельбурн удивительно вежлив со мной.
Майкл опустился в кресло.
— Извини, но он так меня разозлил, что пришлось рассказать ему о твоем аристократическом происхождении.
Кеннет стиснул зубы.
— Пора бы спрятать свой темперамент в карман.
— Мне казалось, что я давно это сделал, но Колин Мельбурн способен взбесить кого угодно.
— Забавно наблюдать, как он передо мной лебезит в надежде когда-нибудь использовать меня в своих целях, даже не подозревая, насколько тщетны его ожидания.
— Вы там у себя в разведке еще не выяснили, каковы намерения Бонапарта? — спросил Майкл, чтобы сменить эту неприятную для него тему.
— Дьявол его знает. Вторгаться в пределы Франции запрещено. И это чертовски ограничивает наши возможности. Скорее бы кто-нибудь объявил войну, чтобы все носило официальный характер. А не слышал ли ты чего-нибудь новенького у вас в штабе?
— Герцог не откровенничает с подчиненными, но даже дураку ясно, что вокруг одни неприятности. — Майкл нахмурился. — Проблемы с пруссаками. Князю Блюхеру можно доверять, но многие у него в ставке с подозрением относятся к англичанам, поэтому его штаб-квартира расположена в добрых пятидесяти милях от Брюсселя. Это создает весьма серьезные проблемы во взаимодействии двух армий.
— Чем непременно воспользуется император, если решит вторгнуться в Бельгию.
— Совершенно верно. Думаю, в ближайшее время Наполеон выступит в северном направлении. Столько французов-ветеранов снова жаждет сражаться под императорскими «орлами», что армия Бонн наверняка будет многочисленнее и опытнее, чем у Веллингтона.
— Объединенные союзные войска во много раз превосходят силы французов, — заметил Кеннет. Майкл насмешливо поднял брови:
— Неужели ты думаешь, что Бонн позволит союзникам объединиться в великую армию? Он и раньше предпочитал атаки, а в его нынешнем положении это для него единственная надежда. Но если он будет с этим тянуть, у Веллингтона появится возможность превратить весь этот сброд в реальную боевую силу и вернуть своих ветеранов из Америки.
— Согласен, в любом сражении, если силы будут равны, Веллингтон одержит победу над Наполеоном, — ответил Кеннет. — Но пока герцог в чертовски сложном положении, поскольку занимается совершенно бесполезным делом.
— То же самое было и на Пиренейском полуострове, однако герцог ни разу не проиграл сражения. — Майкл усмехнулся. — Я тоже пытаюсь помочь. Получил звание полковника и в придачу полк новобранцев, теперь обучаю их в меру своих сил и возможностей.
— Это лучше, чем торчать в штабе. А что за полк?
— Сто пятый — временное формирование. Состоит из кучки опытных английских солдат регулярной армии, новобранцев и почти не обученных ополченцев. Герцог надеется сделать из него настоящий боевой полк.
— Да ты прямо создан для такой работы!
— Мне не придется обучать их сложным вещам, вроде стрелковых цепей или разведки. Все, что от них требуется, — стоять на месте и стрелять из мушкетов по возможности не друг в друга.
— Пока пушечные ядра сносят головы их товарищам, императорская гвардия марширует мимо них под бой барабанов, а драгуны идут в атаку на тяжелых скакунах с железными подковами. Что может быть проще? — иронически произнес Кеннет.
— Именно так. Ничего сложного.
Гораздо сложнее, думал Майкл, контролировать свои чувства к Кэтрин.
Одевшись со всей тщательностью, Кэтрин спустилась вниз, чтобы отправиться на музыкальный вечер. Майкл ждал ее в фойе. Темно-зеленая форма стрелкового пехотинца сидела на нем безупречно. Кэтрин не видела офицера, которому форма шла бы больше. Избегая смотреть на него, Кэтрин произнесла:
— С нетерпением жду сегодняшнего вечера. Ведь неделями никуда не выхожу. Бываю только на раутах, которые устраивает герцог.
— Счастлив вас сопровождать.
Майкл предложил ей руку и с улыбкой, притаившейся в глазах, сказал:
— Вы прекрасно выглядите.
Кэтрин взяла его под руку, и они направились к экипажу. Там было тесно, и нога Майкла оказалась прижатой к ее ноге. И снова Кэтрин охватило желание, но сейчас это не вызвало у нее беспокойства, как тогда на кухне. Напротив, доставило удовольствие, потому что она была уверена, что ее спутник не положит руку ей на бедро и не попытается силой ее поцеловать. Желание Кэтрин чем-то напоминало желание поесть свежей земляники — ощутимо и не опасно.
Городской дом леди Троубридж был небольшим, и прием состоялся в гостиной, где все собравшиеся болтали и смеялись в ожидании музыкальной программы. Ярко освещенную комнату с высоким потолком заполнили разодетые офицеры разных национальностей и дамы в шикарных туалетах.
— Блестящее зрелище, — заметил Майкл. — Брюссель охвачен военным безумием.
— Когда-нибудь наступит мир и армия выйдет из моды, — съязвила Кэтрин. — Так что популярность военных совсем неопасна.
Он понимающе взглянул на нее:
— Но как только Наполеон будет разбит, офицеры выйдут в отставку на мизерное жалованье, а солдат просто вышвырнут в гражданскую жизнь, и в награду за службу у них не останется ничего, кроме шрамов.
— До следующей войны.
Кэтрин с любопытством разглядывала переполненный салон.
— Может быть, это мое воображение, но веселье здесь сегодня кажется каким-то странным, лихорадочным.
