Кресли Коул - Если обманешь
Когда ей удалось справиться со шнурками, он распахнул ее платье до пояса. Она нервно сглотнула, когда он не спеша, стягивал чашки корсета из газовой ткани, оголяя ее груди. «Темно. Он не может видеть меня…» Когда ее груди окатила ласковая волна холодного воздуха, она заставила себя не отворачивать лицо и не прикрывать груди руками.
Он прошипел что-то на незнакомом ей языке — возможно, на гэльском.
— Что ты сказал? — нервно спросила Мэдди.
— Я сказал, что собираюсь целовать эти груди всю ночь. — Он гладил оба соска кончиками пальцев и вглядывался в ее лицо, пытаясь определить реакцию. Она втягивала воздух и чувствовала, что под его взглядом соски затвердели еще больше.
Потом он накрыл ее груди горячими шершавыми ладонями.
— Мягче не могло быть. — Его ладони полностью накрыли ее маленькие грудки. Он осторожно мял их, и у нее стало горячо и мокро между ног.
Как только она могла жить без этого?
Когда он отнял руки, чтобы стянуть с себя камзол, она невольно выгнулась вперед, вслед за руками. Он произвел скрежещущий звук, который был, надо полагать, смехом.
— Жадная девочка, — сказал он, но ей показалось, что он доволен. Затем он снова возложил руки на ее груди. — Тогда расстегни мою рубашку. — Наверное, он насмехался над ней, но ей было все равно. Желание затмевало все на свете.
Пока она сражалась с пуговицами его рубашки, он нагнулся и принялся водить носом по ее соскам. От его горячего дыхания они снова начали пульсировать, но он не сосал, а только дразнил так, что она корчилась и ерзала по его паху.
Наконец прильнул горячим ртом к ее груди.
— О, мой Бог, — прошептала она, когда он начал водить языком по твердому соску. Затем Мэдди, словно в тумане поняла, что его рука находится под ее юбками.
— Шотландец, я… пожалуйста, помедленнее. Я хочу тебя. О Боже! — вскричала она, когда он сомкнул губы на ноющем соске и начал интенсивно сосать его. — Н-но нельзя ли помедленнее?
Он поднял голову.
— Почему? — спросил он, похоже, с искренним недоумением.
— Я просто подумала… мне так не очень удобно.
— У меня давно не было женщин, — напряженным голосом сказал он, ссаживая ее с колен на сиденье. — Я буду делать это медленно потом, в остаток ночи. — Он свернул свой камзол и подложил под нее. — Но сейчас мне нужно вставить в тебя. — Опрокидывая ее на спину, он с той же силой впился во второй сосок.
— О Боже… какие ощущения. — Сейчас он вел себя с ней как собственник, будто она безраздельно принадлежала ему, и… несколько грубовато. Так отчего же она в наслаждении выгибалась? — Но, Шотландец… видишь ли…
Он снова поднял голову, чтобы заглянуть в ее глаза.
— В чем, собственно, дело? — Его рубашка была распахнута, и ее зачарованному взору предстал его рельефный торс. Мэдди тут же забыла все, что хотела ему сказать.
Она могла трогать его. Это было как раз то, что будоражило ее воображение, то, о чем она мечтала. Мэдди с остервенением сорвала перчатки, чтобы ласкать его. Она издавала вздох удовлетворения, когда мышцы его груди исправно, словно он годами тренировался, напрягались и прогибались, когда она касалась их.
Мэдди водила ладонями по твердым выступам и выемкам, получая чувственное наслаждение, отдававшееся покалыванием в подушечках пальцев от каждого прикосновения к новому участку тела. Его упругая, гладкая кожа… начинавшаяся у пупка полоска с завитками волос. Она наслаждалась его реакцией: тем, как он закрывал глаза, как у него расслаблялась и чуть отваливалась челюсть.
От удовольствия, почти потеряв голову, Мэдди даже не заметила, что ее юбки оказались вдруг задранными до пояса.
Глава 6
Итан страстно хотел этого — после столь долгих лет, наконец, обладать женщиной. Хотя раньше у него не было подобного опыта, сейчас ему хотелось провести с ней в постели всю ночь, иметь ее снова и снова. Целовать каждый дюйм ее упоительного тела.
Прежде чем отправить ее в заоблачные высоты экстаза.
— О Господи, — пробормотала она, все еще увлеченная исследованием его груди.
Она проводила пальцами по его коже с чувством благоговения, что ли. Итан не понимал такие ласки, ему это было чуждо, тем не менее, не мог остановить ее.
— У тебя так гулко колотится сердце. — Она приложила ладонь к середине его груди. — Ты нервничаешь?
— Я не нервничаю, — солгал Итан. У него так давно не было женщины, что он боялся опозориться — закончить все на первом же качке. И впервые в жизни его волновало, что подумает о нем партнерша. Ему хотелось не только доставить ей удовольствие, но и произвести впечатление. Оказаться лучшим из всех, кто у нее был до него.
— Ты говорил, что у тебя давно не было женщины. Очень давно? — спросила она.
— Да, очень давно, — ответил он и удивился, что сказал ей правду.
— Что ж, уверена, что вместе мы справимся, — сказала она внешне спокойно, хотя ее при этом охватила дрожь. Не он один нервничал.
Тем не менее, когда его руки поползли вверх по ее гладким бедрам и скользнули в разрез панталон, она расслабилась. Коснувшись в первый раз ее промежности, Итан задрожал от удовольствия.
— Ты уже мокренькая в ожидании меня, — прохрипел он, жутко возбужденный ее готовностью. Одной рукой он ласкал ее груди, другой — водил указательным пальцем по складкам, собирая ее сок, чтобы подразнить маленький чувствительный узелок.
Она вскрикнула и выгнула спину, а вскоре безотчетно задвигала бедрами, с каждым его касанием проявляя все большую похотливость. Ему хотелось попробовать то ее место на вкус, погрузить пальцы внутрь, но он знал, что тут же кончит.
Уголком сознания Итан помнил, что еще два часа назад он боялся, что лишился этих ощущений, а сейчас, с ней…
Он готов был выплеснуть все, как не целованный юнец.
Нужно было взять ее до того, как это произойдет и будет уже поздно. Когда Итан отнял руки, чтобы суетливо стянуть с нее панталоны, она задвигала плечами, грудью, чтобы он продолжил свои ласки.
«Боже, как горяча эта маленькая штучка». Он не мог себе представить, что она будет выделывать, когда он приступит к основной работе.
Без нижнего белья, с задранными до талии юбками, она дрожала и не могла сдержать стоны. Одно легкое нажатие на внутреннюю часть бедра, и ее колени раздвинулись без предварительных ласк. Ему было любопытно, являлись ли ее неконтролируемые, такие неумелые и поэтому странные для него отклики на его действия проявлением невинности. Итан никогда не имел девственниц и не хотел делать это сегодня ночью.
Нет, целовалась она как куртизанка, с обилием слюны, жадно засасывая его язык.
