Эмили Кармайкл - Цветок Прерий
Внезапно Маккензи поняла, что воспоминания завели ее слишком далеко. Она не должна забывать, что этот роман был глупой фантазией, и ее наивность довела до беды.
Лошадь жалобно заржала и принюхалась. Кэл осторожно взялся за уздечку и, продолжая что-то нашептывать, бережно ощупал покрытую пеной шею, дрожащие бока и, наконец, поврежденную ногу.
– Она не сломана, – крикнул он Маккензи.
Все еще держа в руке уздечку, Кэл обследовал раны, нанесенные шпорами Тони. Кобылица лишь повела ушами и задергала хвостом.
– По-моему, она жеребая.
«Неудивительно, что она так боролась за свободу», – подумала Маккензи с симпатией.
– Я отведу ее в стойло и обработаю копыто, – сказал Кэл. – Через несколько дней оно заживет.
Маккензи следила за тем, как Кэл неторопливо снимал с лошади седло, и чувствовала на себе гневный взгляд Джеффа Моргана.
– Он приехал только для того, чтобы помочь, пока Вы не можете работать, – попробовала она объяснить, не глядя на Джеффа.
– Неужели Вы позволили ему вернуться? Не могу в это поверить!
– Я и не позволяла. Это Эймос Гилберт послал его сюда, и Лу хочет, чтобы я дала ему шанс.
– После того, что он сделал? Господи, Маккензи! Да его надобно повесить на первом попавшемся дереве! Мы же оба видели, как он разговаривал с тем апачем.
– Никто не может сказать с уверенностью, что он замешан в той истории с нападением апачей или имеет отношение к смерти отца!
Сейчас Маккензи говорила словами Лу и, хотя сама в них не верила, на этот раз ей показалось, что в них есть какой-то смысл.
– Но мы же с тобой знаем! – настаивал Джефф. – Я бы пристрелил этого светловолосого дикаря при первой возможности.
Маккензи не могла сказать Джеффу, что это его не касается. Морган слишком давно работал на «Лейзи Би»: он работал у ее отца еще тогда, когда Маккензи здесь не было. А когда отец уволил Кэла, Джефф был назначен управляющим. К тому же, он всегда хорошо относился к Маккензи, и ему было из-за чего злиться.
– Джефф, послушай. Мне вся эта затея не нравится точно так же, как и тебе, но Лу хочет, чтобы он был тут. Это ранчо принадлежит не только мне, но и ей, и, возможно, у Лу даже больше прав распоряжаться здесь. Ты же сам понимаешь, что кто-то должен смотреть за этими людьми, потому что я не в состоянии, да и от тебя с твоим костылем толку маловато.
– Ты могла нанять кого-то другого!
– Вряд ли. Кроссби не допустит этого. Ты ведь лучше других знаешь, как он разогнал всех хороших работников. И теперь ни один нормальный человек сюда не сунется, а те, что приходят, не стоят и гроша.
– А как ты думаешь, зачем Смит вернулся? – спросил Джефф с кислой миной.
– Может, ему доставило удовольствие то, что я вынуждена снова принять его на работу.
– Или у него есть какие-то другие причины… Ты же здорово нравилась ему. Может, в этом все дело?
Маккензи не стала объяснять Джеффу, что об этом не может быть и речи. Шесть лет назад она уже предлагала ему себя на серебряном блюдечке, и он отверг ее предложение.
– Если он только попытается подойти к тебе, я убью его!
– Не будь дураком, – сказала она резко. – Он приехал сюда не за этим. Даже если он и попробует заигрывать, я сама с ним справлюсь. Мне не нужен охранник, я сумею постоять за себя.
– Маккензи, не верь ему, а то горько пожалеешь!
Чувствовалось, что Джефф не только презирает, но и боится Кэла, как все остальные.
– Отдыхай, Джефф, береги ногу, – сказала Маккензи примирительным тоном. – Ты мне нужен здоровым, тогда я смогу быстрее отделаться от Калифорнии Смита.
Джефф недовольно поджал губы, неуклюже повернулся и заковылял к своему дому. Маккензи оглянулась на Кэла и обнаружила, что он смотрит не на лошадь, а на нее. Интересно, уловил ли он своими чуткими, натренированными апачами ушами, о чем шел их негромкий спор?
– Я пойду приготовлю ей отдельное стойло. Она спокойно может подождать здесь несколько минут.
Маккензи не ответила. Она наблюдала, как Кэл перебросил упряжь через плечо и направился к большим двойным дверям конюшни. Кобылица тоже следила за ним до самых дверей, затем перевела тревожный взгляд на Маккензи. Женщина хмуро встретилась с ее влажными глазами.
– Он тебе понравился, да? – с издевкой спросила она у лошади. – Если это так, то ты дурочка.
Остальные дни этой недели были для Маккензи такими же трудными. Она была сама с собой не в ладу. С одной стороны хотелось, чтобы Кэл уехал, с другой – она понимала, что без него на ранчо не обойтись.
Присутствие Кэл а пробудило воспоминания, которые Маккензи считала давно похороненными. Теперь все напоминало о тех днях, когда она была счастлива: площадка для выгула лошадей – о том, как он упорно обучал ее верховой езде; конюшня – о том, как она заманила его туда, и они впервые поцеловались; хижина управляющего – о том, как она потеряла невинность, и как они лежали на рассвете следующего дня, а его друзья индейцы готовились к нападению на ранчо. Отец был убит, а Кэл отвечал на все обвинения Джеффа Моргана гордым холодным молчанием. Эти воспоминания были очень тяжелы, Как же глупа она была тогда! Ожидала счастливого будущего, которое на самом деле принесло лишь кровь и слезы. Слишком беззаботна была та девочка, внезапно ставшая женщиной.
Эти мысли мучили Маккензи днем и не давали уснуть ночью. Каждое утро она просыпалась с чувством вины перед отцом – ведь убийца снова вернулся на ранчо, и до сих пор никто не отомстил за смерть Фрэнка Батлера. С какой стати Кэл вернулся? Маккензи постоянно изводила себя этим вопросом. И почему он не уезжает не смотря ни на что? Как-то раз, когда отец предупреждал ее, что судьба Кэла быть вечным изгнанником, что общество никогда не примет его, Маккензи похвасталась, что понимает мысли Кэла. К сожалению, она ошибалась. Кэл остался для нее загадкой, ожившим каменным изваянием, сердце которого было холодным. Он вырос среди людей, которых Маккензи всегда боялась, их образ жизни и привычки были странны и непонятны.
Но одна возможная причина приезда Кэла пугала Маккензи больше всего. Она боялась, что из благородных побуждений доктор Гилберт мог рассказать Кэлу о дочери. Как такой человек, как Калифорния Смит, отнесется к факту, что он стал отцом? Как отнесется к ребенку? При мысли об этом Маккензи становилось жутко. Нужно было сделать все возможное, чтобы он убрался отсюда до того, как столкнется лицом к лицу с зачатым им ребенком.
Маккензи постаралась сделать все, что могла, чтобы эта неделя стала для Кэла сплошным испытанием терпения.
В среду работники начали возмущаться тем, что их заставляют работать по много часов, и что работа слишком тяжелая. Большая часть людей – Сэм Кроуфорд, Билл Дарнелл, Скиллет Махоуни, Булл Фергюсон, Гид Смолл и Джордж Келлер – три дня подряд вставала на рассвете и до темноты объезжала все пастбища, проверяли соляные глыбы и источники воды, чтобы не дать Натану Кроссби возможности портить скот. Остальные – Спит Маккалох, Харви Кенделл, Чарли Блэк и Тони Геррера – занимались тяжелой работой по приручению молоденьких двухлетних лошадок, которых через три недели предстояло отправить в форт Бьюкенен. Кэл носился взад и вперед, подгоняя то одних, то других.
