Сара Рэмзи - Мед его поцелуев
— Не можете? Или не станете?
Ее тапочки слетели с ног.
— То и другое. Мы не предназначены друг другу, Малкольм. Вы женитесь на Пруденс, как велит вам долг. А я вернусь домой, как мой долг велит поступить мне.
Ее голос боролся с ним, но она не пыталась освободить руку.
— Я не женюсь на Пруденс. Даже если бы я хотел, она меня не примет.
Эмили взглянула на дверь.
— Она согласится…
— Она согласится, — прервал он ее. — И выйдет за меня, чтобы сбежать от матери, но мне этого недостаточно.
Он поднес ее руку к губам, коснулся поцелуем ее пальцев, намекая, что не отпустит, что готов для нее на все.
— Мне нужна умная, очаровательная, умеющая говорить. А не любительница мрамора с познаниями о древних греках.
Ее пальцы напряглись в его руке.
— Вам нужна еще и покорность, если я правильно помню. Пруденс в этом намного меня превосходит.
— Но умеет ли она лучше вас целоваться?
— Откуда мне знать, — ответила она. И опустила взгляд, пытаясь надеть слетевшую тапочку. От вида ножки, показавшейся из-под платья, его опалило желание.
Эмили подняла взгляд.
— Женись на ней, Малкольм, как и предполагалось. И прекрати обо мне думать.
Он не мог не думать о ней. Его плоть, натянув бриджи своей каменной твердостью, знала, чего он хочет, несмотря на все отрицания мозга.
Он шагнул ближе, оставляя между ними лишь пару дюймов, и протянул руку, не позволяя Эмили отойти.
— Да, я пригласил ее сюда с мыслью о будущем браке. Но я хочу тебя, Эмили, и ради тебя самой, не из-за лунного света, виски или десятка других причин, о которых мы думали этим утром. Пруденс может войти сюда, в эту дверь, в компании сотни лучших шлюх Лондона, но ни одна из них не отвлечет меня от тебя.
Эмили приподняла брови.
— Это предполагалось как комплимент?
Ее голос остался чертовски холодным, и все же она не сделала ни малейшей попытки отстраниться. Он поднял пальцами ее подбородок. Ее глаза говорили «прощай», но губы приоткрылись так, что это нельзя было не воспринять как приглашение.
— Это не комплимент. Это правда, — сказал он. — И если ты пока не осознала этой правды…
Он прижал ее к себе. Ей хватило бы упрямства умереть, но не признаться, однако он видел, как за ее защитным фасадом пылает яростное притяжение. Ее глаза расширились. Губы приоткрылись.
И он не стал ждать ее протестов. Он поцеловал ее, быстро, настойчиво. Он чувствовал, как она воюет сама с собой, как борются ее страсть и верность обещаниям. Она сжала губы, но все ее тело стремилось к нему. В тот миг он понял, что однажды ее завоюет — даже если ему не удастся завершить начатое сегодня.
А в следующий миг открылась дверь.
Отпустить ее было не легче, чем вырваться из трясины. Эмили отшатнулась с потрясающей скоростью, пронзая его взглядом.
Но скорость ее не спасла. Пруденс стояла в проеме двери, и ее искаженное в ужасе лицо четко виднелось в свете свечи, которую она держала. С ней не явились лондонские шлюхи, зато рядом стоял Алекс, готовый взорваться.
Малкольм предпочел бы шлюх. Но не было времени жалеть о появлении Солфорда. Малкольм шагнул вперед, закрывая собой Эмили, готовясь ее защитить. Она попыталась встать между мужчинами, но Малкольм рукой отодвинул ее за спину.
Солфорд занес кулак. Малкольм не двинулся с места. Он заслужил хороший удар от ее брата, но от второго готов был защищаться.
Удара не последовало. Солфорд опустил руку. Но скалиться не прекратил.
— Я пощажу тебя сейчас, Карнэч. Это зрелище не для леди.
— Ради меня сдерживаться не стоит, — сказала Пруденс, закрывая дверь. — Если ты справишься с Карнэчем, я возьму на себя Эмили.
Когда она приблизилась, Малкольм увидел ту искру, которая сделала Эмили и Пруденс такими преданными подругами.
Искру, которая грозила опасностью не хуже огня на пороховом складе.
— Прю, я не хотела, чтобы так получилось, — сказала Эмили.
— Никому из нас оправдания не нужны, — отрезал Солфорд.
Малкольм знал, что должен сказать. И он сказал бы — но только ей, не ее брату. Слова во рту ощущались странно, словно поднимались со дна океана, холодные и безразличные, колышущиеся на волнах.
— Я поступлю так, как велит мне долг, Солфорд. Мы с леди Эмили поженимся, как только закончим с необходимыми приготовлениями.
Эмили рассмеялась, но звук затих в том же океане, который грозил утопить его.
— Ничего не случилось, Алекс. Определенно ничего такого, что требовало бы нашей свадьбы. Если вы с Пруденс будете молчать, никто в Лондоне даже не узнает.
Ее голос был просящим. Малкольму это не понравилось.
— Я не хочу, чтобы меня принимали за совратителя невинных, — сказал он.
— А ты соблазнял и других невинных? — поинтересовалась Эмили.
— Конечно же, нет.
— Значит, Карнэч соблазнил только тебя, Эмили? — смешался Солфорд. — Ответ меня не удовлетворяет.
— Он меня не соблазнил, — ответила Эмили. Даже с расстояния трех футов Малкольм слышал, как сжались ее зубы.
— И все же ты здесь, без обуви, в темноте, наедине с ним, а когда мы вошли, он тебя целовал.
— Вы с Пруденс тоже были бы здесь одни, если бы не застали нас, — заметила Эмили. — Ты собирался ее соблазнить?
— Пруденс? Не говори глупостей.
— Благодарю, Солфорд, — сказала Пруденс.
Малкольм почувствовал сарказм в ее голосе, но Солфорд лишь наклонил голову, словно принимая искреннюю благодарность.
— И все же брака тут ничто не предполагает, — настаивала Эмили. — И не смей на этом настаивать, потому что вы с Пруденс сами довольно поздно…
Алекс поднял книгу, прерывая ее речь.
— Пруденс сказала, что ей в библиотеке назначили встречу, мы с ней обсуждали архитектуру и до последних пяти минут находились под присмотром наших матерей. Естественно, я предложил проводить ее. Если бы ты здесь была одна, никто ничего бы и не подумал.
— Никому не придется ни о чем думать, если ты промолчишь, Алекс! — сказала Эмили.
Малкольм поднял руки ладонями вверх.
— Давайте отложим обсуждение до утра, когда все успокоятся.
Эмили развернулась к нему.
— Мы не будем обсуждать это утром, потому что обсуждать нечего! Пусть это выглядело подозрительно, но больше подобного не случится.
— Ты обещала это и раньше, Эмили, — напомнил ей Солфорд.
— Какого дьявола это значит? — спросил Малкольм, глядя, как Эмили заливается румянцем.
Пруденс захихикала:
— Эмили будет вам замечательной политической парой, лорд Карнэч. Такой послушной, такой правильной…
Эмили прервала ее:
— Алекс, мы все совершаем ошибки. Не стоит винить меня за мои лишь потому, что сам до сих пор не собрался с духом.
