Сюзанна Энок - Неудержимое желание
— Рад слышать, у Шарлеманя такие же намерения. — Дэр верхом на великолепном поджаром гнедом выехал из-за угла дома и остановился рядом с ней. — И у меня тоже.
Несмотря на свое недовольство, Джорджиана была вынуждена признать, что он бесподобен. Она почти могла рассмотреть свое отражение в его черных сапогах, а смуглое лицо с голубыми глазами и светло-коричневый сюртук заставляли вспомнить великолепные средневековые портреты. Черные бриджи были натянуты без единой морщинки, и он сидел на Шарлемане так, словно родился в седле. Ходили слухи, что именно в седле его и зачали.
— Вы рано поднялись сегодня. — «Черт, нужно скорее вдохнуть свежего воздуха, чтобы в голове прояснилось». Дэр и ясная голова казались несовместимыми.
— Я не мог уснуть и не стал даже пытаться. Поехали? Может быть, в Риджентс-Парк?
— Джон будет сопровождать меня. Мне не нужна ваша помощь.
— Джон будет сопровождать и меня. Мы же не хотим, чтобы я свалился с седла и сломал себе шею, не правда ли?
Она горела желанием дать ему резкий отпор, но, чем дольше они будут спорить, тем меньше времени останется на прогулку.
— Ну хорошо. Если вы так настаиваете, то поехали.
Отвесив прямо в седле низкий поклон, он прищелкнул языком, и Шарлемань тронулся с места.
— Как я могу отказаться от такого приглашения.
Направляясь в Риджентс-Парк, они ехали рядом, а Джон в нескольких ярдах позади.
«Флиртуй, — напомнила она себе. — Скажи ему что-нибудь приятное». К сожалению, ничего не приходило ей на ум.
— Брэдшо собирается продолжать свою карьеру на флоте? — наконец спросила она.
— Он так говорит, но ему ужасно хочется стать капитаном собственного корабля. Если в ближайшее время его мечты не осуществятся, то он — мы все в этом уверены — украдет корабль и станет пиратом.
Тристан сказал это таким добродушным тоном, что она засмеялась, слишком поздно спохватившись, что следовало сдержаться.
— Ты поделился с ним своими предположениями?
— Эдвард сказал ему. Коротышка хочет стать первым помощником капитана.
— А Роберт вернется в армию?
— Нет. Я не допущу этого.
Его необычный тон и слова заставили ее замолчать. Становилось все труднее совмещать эти две стороны характера Тристана Карроуэя. Он казался таким заботливым и любящим со своими братьями и старыми тетушками, и в то же время с женщинами, подобными Амелии, он вел себя как бессердечный совратитель.
Который из этих двух был истинным лордом Дэром? И почему она задает этот вопрос, хотя ответ ей хорошо известен? Он разбил ее сердце и разрушил все надежды на будущее. И даже не попросил прощения.
Тристан решил, что ведет себя как идиот. Они затеяли такой приятный разговор, он даже рассмешил ее, слава Богу, а затем, прежде чем он успел закрыть рот, у него вдруг вырвалась эта фраза о Роберте.
Что бы она ни задумала, она была с ним приветлива, и он, естественно, не возражал против этого. Но он хорошо знал, как она его ненавидит, и не мог понять, какая причина заставила ее изменить свое отношение к нему.
Тристану было бы легче разгадать ее игру, если бы он не позволял своему все еще сильному влечению к ней вмешиваться во все его мысли и поступки. Шесть прошедших лет не стерли из его памяти восхитительных ощущений, связанных с ее нежной кожей и вкусом ее поцелуев. Он давно уже понял, что бесконечная череда любовниц и содержанок не поможет ему забыть об этом.
— Со времени твоего приезда тетя Милли стала быстро поправляться, — заметил он, стараясь изменить тему, прежде чем воспаленный мозг заставит его сказать что-нибудь, о чем он потом пожалеет.
— Рада это слышать…
— Джорджиана! Послушайте, леди Джорджи!
Тристан поднял голову и в конце улицы увидел лорда Лаксли. Проклятый надутый красавчик галопом мчался к ним навстречу, опрокинув по пути тележку торговки апельсинами. Если этому идиоту пришло в голову прислать письмо Джорджиане, то он готов съесть свою шляпу. Барон страдал полным отсутствием интеллекта.
Тристан наблюдал, как Джорджиана перевела взгляд с рассыпавшихся по всей улице апельсинов на лицо Лаксли.
— Доброе утро, милорд, — холодно произнесла она тоном, каким обычно обращалась к Тристану.
— Леди Джорджиана, вы выглядите как ангел. Я бесконечно рад, что встретил вас, и желал бы подарить вам кое-что. У меня есть… — Он стал искать что-то в своих многочисленных карманах.
Выражение ее лица не изменилось, она только подняла руку, останавливая его.
— Думаю, вы также должны подарить что-нибудь этой торговке.
Она указала на старую женщину, которая, рыдая, стояла у опрокинутой тележки, в то время как многочисленные в этот утренний час на Парк-роуд экипажи превращали ее апельсины в оранжевую кашу.
— Лорд Дэр, какова теперь цена на апельсины?
— По-моему, два пенса за штуку, — ответил Тристан, утраивая цену.
Она взглянула на него, признательная за это преувеличение, и снова обратилась к барону:
— Думаю, вам следует дать этой женщине по крайней мере два шиллинга, лорд Лаксли.
Наконец Лаксли соизволил взглянуть на свою жертву.
— Этой торговке? — с презрением скривил он губы. — И не подумаю. Она не должна была оставлять свою тележку посередине улицы.
— Хорошо. Я не желаю ничего получать от вас, — тем же холодным тоном произнесла Джорджиана.
Она вынула из кармана золотой соверен. Тронув за узду Шебу, объехала изумленного покрасневшего Лаксли и, наклонившись, протянула монету.
— О, благослови вас Бог, миледи, — запричитала старуха, хватая затянутую в перчатку руку Джорджианы и прижимая ее к щеке. — Благодарю вас, благодарю вас.
— Леди Джорджиана, я протестую, — возмутился Лаксли. — Вы дали ей слишком много.
— А я думаю, леди Джорджиана сделала именно то, что следовало, — вмешался Тристан. — Прощайте, Лаксли.
Они поехали дальше, оставив позади обескураженного Лаксли. Джорджиана искоса взглянула на Дэра из-под полей своей голубой шляпы.
— Хорошо, что ты вовремя остановил его, Тристан, иначе мне пришлось бы ударить его.
— Я только представил возможные увечья, которые получил бы, разнимая вас. И конечно, травмы, которые достались бы бедному Лаксли.
Ее зеленые глаза лучились улыбкой.
Бог мой, она за одно утро уже дважды ему улыбнулась. И два раза назвала его по имени, впервые за шесть лет. Слава Богу, что по пути на пикник с Амелией он встретил Джорджиану, иначе ему не удалось бы провести это утро с ней.
Виконт задавался вопросом, о чем бы она подумала, если бы узнала, что он хранит ее чулок в шкатулке из красного дерева в верхнем ящике комода. Что касается мнения общества, то он выиграл первую часть пари — добился поцелуя — и полностью проиграл вторую. Его молчание спасло ее репутацию, но не спасло те чувства, которые могли бы возникнуть между ними.
