Джейн Фэйзер - Клевета
Глаза Магдален восторженно распахнулись.
— Он ведь сын короля, так?
— И один из самых могущественных людей в королевстве, — Гай нисколько не преувеличивал. Партия Джона Гонтского контролировала парламент, разместившийся в Вестминстерстве, и, безусловно, держала под контролем все вопросы государственной жизни.
— Так я, может быть, увижу самого короля, — удовлетворенно сказала Магдален. — Увижу, как вы думаете, милорд?
— Не сегодня. Зато мы поужинаем в Савойском дворце и там же переночуем.
Девочка умолкла, раздумывая над тем, что только что услышала. Она была достаточно взрослой, чтобы понять: когда они прибудут во дворец, ее уведут на женскую половину, под опеку чужих людей, и ей едва ли удастся побыть с де Жерве наедине. Такая перспектива показалась ей чрезвычайно неприятной.
— А что до зрелищ, на которые тебе не дают наглядется, — продолжил Гай весело, — то сегодня мы вынуждены торопиться, но завтра мы будем не так связаны временем, и у тебя будет возможность досыта налюбоваться всем, что встретится нам по дороге.
— А можно мне будет получить серебряный пенни? — Эта мысль внезапно отвлекла девочку от грустных мыслей по поводу предстоящего визита.
— На такую сумму я, пожалуй, могу разориться, — засмеялся де Жерве. — Какую безделушку ты успела себе присмотреть, если это не секрет?
— Пока ничего определенного.
— Но душа хочет развернуться, так?
Она засмеялась и кивнула.
— Сегодня утром Эдмунд меня поцеловал, — беспечно сменила она тему. — По-вашему, он правильно поступил?
— Все зависит от того, как ты к этому относишься, — ответил Гай. — Тебе было приятно?
Девочка наморщила носик.
— Не уверена. А правда, что я буду обвенчана, даже если не стану достаточно большой, чтобы стать настоящей женой для своего мужа?
— А вот Кэтрин уже достаточно взрослая, но до сих пор не обвенчана. Она говорит, что мечтает о монашеской жизни, а мне так кажется, что это очень тоскливо, как вы полагаете, милорд?
— Не все так думают, как ты, — ответил он. — И давно ли Кэтрин мечтает о монастыре? Я об этом ничего не знаю.
— Два месяца назад, когда она гуляла по парку, ее посетило видение, — доверительно сообщила Магдален. — Ей явились ангел и нищенка. Ангел был очень красивый, в сияющей хламиде и с нимбом, и он сказал Кэтрин, что она должна посвятить себя служению сирым и убогим, и показал при этом на нищенку. И когда Кэтрин очнулась — а она была как бы во сне, хотя и стояла на ногах — она совершенно преобразилась.
— Понятно, — религиозная исступленность в девочках такого возраста не была для Гая чем-то новым или необычным, но хорошо, что он узнал о намерениях Кэтрин. Де Жерве уже заводил издалека разговор о браке между Кэтрин и сыном Роже де Моруа, но если кузина и в самом деле выбрала стезю монахини, едва ли стоит препятствовать ей. Настоятельница Кэрнборнского монастыря — родственница де Жерве, и она будет счастлива принять в его лоно юную послушницу с ее богатым приданым. А сына де Моруа можно сосватать для Элис; той скоро девять, а там и до венчания рукой подать.
Магдален продолжала весело болтать, пока они не достигли городских ворот. Тут она вдруг замолкла на середине фразы, и разинув рот, уставилась вверх. Ей потребовалось какое-то время, чтобы понять, что там выставлены на всеобщее обозрение отрубленные головы; кожа на них почти истлела, но грязные пряди волос слабо шевелились от легкого ветерка. Магдален еще ни разу не была в городе и впервые сталкивалась с таким зрелищем.
Они уже проехали ворота и скакали по улицам, а Магдален по-прежнему пребывала в благоговейном молчании. Но впереди ее ждали новые впечатления, и она забыла о том, что только что видела. Она никогда не думала, что где-либо бывает столько людей, собравшихся вместе. А что это были за люди! Они бродили с видом гордым и независимым, словно обитатели града небесного. Бюргеры и мастера с золотыми цепями поверх богатых мантий, ученики и подмастерья в кожаных передниках, пестро одетые купцы — кого тут только не было! Гул не прекращался ни на секунду — пронзительные крики, рев животных, удары хлыста, смех сливались в беспорядочный шум. Уличные разносчики нахваливали свой товар, а дети носились, пробегая прямо между ног ломовых лошадей, волочивших тяжелые повозки. На площади Магдален заметила человека, закованного в колодки. Не Бог весть что такое, но все же занимательно! Кто-то из толпы подвесил узнику на шею полуразложившийся труп кошки, и публика ревела от восторга, видя, как тот безуспешно пытается отвернуть голову от невыносимого смрада и дергается от укуса паразитов. Магдален смеялась от всей души, пока вдруг не поймала взгляд преступника. В нем было столько беспредельного страдания, что от ее веселости не осталось и следа. На левой щеке у человека был выжжен знак — буква «F», значит, это был беглый раб-виллан; и Магдален очень захотелось узнать, кто он, от кого бежал. Но они уже выехали с площади, и девочка тут же забыла о клейменом преступнике.
Ее кобыла гарцевала по горбатой мостовой, края которой были затоплены грязью и завалены нечистотами. Старуху, согнувшуюся вдвое под вязанкой хвороста, буквально смел с мостовой дюжий молодец с корзиной рыбы, и она вынуждена была продолжить путь, шлепая по вонючей жиже обочины. Сверху донесся предостерегающий крик, и секундой позже местный житель выплеснул из слухового окна ночной горшок; содержимое полетело в канаву, обрызгивая все вокруг.
Лорд де Жерве негромко чертыхнулся — зловонные брызги попали на ковровый чепрак его лошади. Постановлением муниципалитета запрещалось выплескивать содержимое ночных горшков из верхних этажей, но что поделать с жителями Лондона, на которых нет управы? Они сами себе были господами: милиция, магистраты и уличная толпа не позволяли вмешиваться в свои дела никому — даже королю.
Только выехав из центра города на дорогу, ведущую к Вестминстеру — а до него оставалось примерно две мили, — они смогли облегченно вздохнуть. Вдали показались внушительные стены замка и вскоре они подъехали к великолепному каменному зданию — Савойскому дворцу, резиденции герцога Ланкастерского. Высоко в небе реял флаг Ланкастеров, а белые башни по углам сияли, как небесные врата на картинке из книжки, которую так часто читал Магдален отец Бенедикт.
Герольд Гая де Жерве протрубил в рог, возвещая о том, что прибыл лорд де Жерве, вассал дома Ланкастеров по поручению своего сеньора!
Большие ворота распахнулись, и всадники проскакали во внешний двор, запруженный народом. А тут уже со всех сторон к ним спешили слуги герцога, чтобы принять их со всеми полагающимися церемониями. Магдален помогли слезть с кобылы. Девочка переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда Гай закончит разговаривать с камергером герцога. Судя по тому, что камергер то и дело бросал на нее быстрые взгляды, именно она и была предметом их разговора. Наконец Гай поманил ее к себе.
