Мэри Кайе - В тени луны. Том 2
— Там находится Хазрат-Баг, верно? А что находится с другой стороны от него?
— Ничего ближе Сутрагуни. Но там нет дорог.
— Там строят дорогу, — сказала Винтер и указала хлыстом на тонкую коричневую линию, вьющуюся через равнину.
— Да. Это временная дорога, чтобы дамы гарнизона смогли с удобствами доехать до места и понаблюдать за утиной охотой. Никаких денег не жалеют на то, чтобы произвести впечатление на вашего мужа и гарнизон, будто местные землевладельцы — самые что ни на есть друзья, готовые сотрудничать с нами; я бы дорого дал, чтобы узнать…
Он не закончил фразу, и Винтер с любопытством спросила:
— Что вы хотите знать?
Алекс не ответил. Винтер обнаружила его привычку не отвечать на вопрос, если он не хотел этого — он просто игнорировал его. Сейчас он отвернулся, прищуривая глаза от ослепительного, только что взошедшего солнца, и сказал:
— Послушайте, как кричат эти куропатки. Как-нибудь вечером я обязательно должен побывать здесь с ружьем.
Винтер молчала несколько мгновений и потом сказала:
— У вас вчера уже было с собой оружие? Пистолет, я хочу сказать. Вы всегда носите его с собой?
— Нет. Только недавно.
— А сейчас он с вами? — спросила Винтер.
Алекс кивнул, его глаза следили за выводком куропаток, взлетавших среди низкого колючего кустарника и спешивших подняться из освещенной солнцем травы. Там, у подножия кургана, Нияз остановил свою беспокойную лошадь.
Винтер отрывисто спросила:
— Вы не дадите мне его?
Алекс резко обернулся:
— Что?
— Вы не дадите мне пистолет?
— Для чего?
— Я буду чувствовать себя… увереннее, — ответила Винтер, притворяясь, что с интересом наблюдает за парой птиц, неугомонно летающих вокруг своего гнезда среди ветвей колючего кустарника.
Алекс оглядел ее прищуренными глазами и сухо спросил:
— Думаете подстрелить кого-нибудь?
— Нет, — мрачно сказала Винтер. — Даже не себя.
Орел фыркнул и попятился назад, словно почувствовав, как узда внезапно натянулась, и воцарилось недолгое молчание, пока Алекс успокаивал его. Покончив с этим, он поинтересовался, пользовалась ли она огнестрельным оружием когда-нибудь раньше.
Винтер покачала головой.
— Нет. Но я полагаю, что это не слишком трудно, не так ли?
— Попробуйте.
Алекс спешился и, перекинув уздечку через голову Орла, свистнул Ниязу и повернулся, чтобы помочь Винтер сойти с коня. Солнце блеснуло на стволе небольшого револьвера, когда он объяснял ей механизм.
— Он заряжен? — спросила Винтер.
— Моя дорогая девочка, — нетерпеливо сказал Алекс, — вы действительно воображаете, что я буду носить с собой незаряженный пистолет? Вот, возьмите. Нет, не цельтесь так низко. Стреляйте в воздух.
Выстрел заставил лошадей затанцевать и возмущенно зафыркать, напугал павлина и пять его миниатюрных коричневых жен, в испуге гуськом побежавших прочь, скрываясь среди пучков пампасной травы.
— Отлично сделано, — одобрительно сказал Алекс. — Вы не подпрыгнули, но на будущее следует учитывать отдачу.
— Покажите мне, как.
Она протянула пистолет Алексу, и он резко ее одернул:
— Никогда больше так не передавайте заряженное оружие кому бы то ни было!
Менее чем в двенадцати ярдах от них на колючках дерева кикар Алекс заметил ярко-голубое перо сойки, он вскинул руку и выстрелил. Перышко исчезло, и Нияз, стоявший позади них, буркнул что-то одобрительное.
Винтер спросила:
— Это действительно нужно делать так? Не целясь?
— Нет, — с усмешкой признался Алекс. — Это было лишь представление. Я приношу свои извинения. На этот раз я покажу вам медленно. Встаньте за моим плечом и смотрите вдоль ствола.
Он направил револьвер и выстрелил.
— Думаю, теперь у вас должно получиться лучше.
— Да, пожалуй.
Винтер менее робко взяла оружие, выбрала точку и нажала на курок. Ее запястье дернулось от выстрела, и пуля прошла высоко над целью.
Алекс заставил ее расстрелять оставшиеся патроны и потом заметил:
— Неплохо. Вы можете оставить его у себя.
— Благодарю вас, — серьезно сказала Винтер. Она протянула пистолет ему и сказала: — Вы не могли бы перезарядить его для меня?
Алекс покачал головой.
— Нет, пока я не научу вас пользоваться им. А до тех пор безопаснее держать его незаряженным. Он будет не менее эффективен в качестве устрашающего средства.
Он вдруг заметил, как яркая краска заливает ее лицо от шеи до самых корней волос, и у него внезапно появилась догадка, для чего ей нужен этот пистолет. Винтер сунула оружие в карман своей амазонки, обернулась к Юзафу, державшему ее негодующую лошадь, и Алекс, следуя за ней, помог ей сесть в седло и стоял рядом, придерживая за стремя и глядя на нее из-под нахмуренных бровей. Яркая краска отхлынула с лица, и ничего нельзя было в нем прочесть, а через мгновение он опустил руку, не сказав ни слова.
Они легким галопом поехали друг за другом среди высокой травы, камней и колючих деревьев с плоскими верхушками и, достигнув стрельбища, перешли на галоп, не сбавляя хода, пока не добрались до окраин поселения. Алекс остановился у ворот резиденции, так как его собственное бунгало лежало всего лишь в сотне ярдов за ней, и коротко сказал:
— Принесите завтра с собой пистолет, и я научу вас им пользоваться. Он может оказаться полезным.
Глянув, как она проходит в тень ворот, он поехал к своему бунгало.
Винтер оказалась способной ученицей. У нее был четкий глаз, она не вздрагивала или вскрикивала при громких звуках. И через неделю ей можно было уже доверить стрелять по небольшой цели в десяти шагах, а покрупнее и в двадцати.
Алекс не задавал вопросов, зачем ей нужен был пистолет, и не знал того, что спустя три дня, как он дал его Винтер, она уже воспользовалась им против его начальника. Эффект был должный, хотя оружие и не было заряжено.
Конвей редко заходил в комнату своей жены, но он сделал это в ночь после вторничной вечеринки и обнаружил, что она заперта. Он устроил сцену, которая ничего ему не дала. На следующую ночь, снова обнаружив, что дверь заперта, он решил проучить жену, и следующим вечером он вошел к ней, когда она одевалась к обеду. Он был трезв, потому более опасен, и наорал на Джохару, помогавшую его жене одеться, приказав ей убираться и не лезть не в свое дело.
— А теперь, моя дорогая жена, — нелюбезно сказал Конвей, его белые глаза покраснели от бренди и гнева, — ты откроешь, что есть и другое время суток, когда я могу потребовать от тебя послушания. Ты можешь снять это платье. Оно тебе не понадобится.
