Дженна Питерсен - Желание герцога

Саймон едва не рассмеялся. Интересно, понимает ли она, что ее неприязнь к Лиллиан сделала эту девушку еще более привлекательной для него? Слова матери его нисколько не смутили.

Он оттолкнулся от края стола и двинулся вперед. Мать осталась на своем месте, но он видел, что ей хотелось сделать шаг назад.

— Вы забываете, мадам, — мягко сказал он, — что я больше не тот молчаливый ребенок, которого вы можете контролировать одним щелчком пальцев. Теперь я герцог, нравится вам это или нет. Что я делаю, кем интересуюсь и куда иду… это мое дело и касается только меня.

Она округлила глаза и раздула ноздри от ярости, которая была настолько сильна, что, блеснув у нее в глазах, застигла Саймона врасплох. Но она справилась с собой.

— Думаю, ты прав, — сквозь зубы процедила герцогиня.

— Но я ценю твою обеспокоенность, — отступил на шаг Саймон. — И я обязательно учту твое мнение.

— Спасибо, — выдавила герцогиня.

— Это все?

— Да. До свидания.

С этими словами мать направилась к двери.

Она ушла, и Саймону оставалось лишь вздохнуть ей вслед. Всю свою жизнь он старался угодить этой женщине, но уже много лет назад знал, что все его усилия обречены на провал. Он, конечно, не собирался опираться в своем выборе невесты, или друга, или любовницы на оценку матери.

Нет, в делах сердечных он собирался руководствоваться только своей интуицией и больше никого не слушать.

Лиллиан никогда не была сильна в крокете, независимо от правил игры. Она всегда слишком сильно ударяла по шару. Поэтому ее совершенно не удивило, что она рано выбыла из игры, организованной в тот день, буквально во второй партии, и была вынуждена наблюдать за игрой со стороны.

Но она и не возражала. Ей не хотелось играть. Она намного больше могла узнать, наблюдая со стороны, ведь во время игры раскрывалось много личных качеств участников.

Габби, конечно, была великолепна. Казалось, что она может все, и Лиллиан не могла сдержать улыбку, наблюдая за подругой. А еще она с удовольствием заметила, что на Габби обратили внимание несколько джентльменов из числа приглашенных на прием.

Другие оставшиеся на поле участники играли по-разному. Лиллиан заметила, что леди Филиппа, дочь графа, все время притворялась, будто теряет равновесие во время удара, потому что стояла рядом с Саймоном, и он всякий раз поддерживал ее.

Дочь маркиза, леди Тереза, так плохо била по шару, что Лиллиан была уверена, что она делала это целенаправленно. Похоже, глупышка не хотела обыгрывать Саймона и других подходящих женихов; в конце концов, она продержалась только одну партию и теперь должна была играть против других леди.

Леди Энн, невеста герцога Уэверли, играла совершенно иначе. Ее игра была внимательной и ровной, но всякий раз, когда у нее получался отличный удар, Лиллиан замечала, как восторженно горели ее глаза. За это она почти полюбила леди Энн.

Ну и, наконец, Саймон. Он тщательно рассчитывал каждое свое движение, никогда не бил по шару, не заняв выгодную позицию и не прикинув силу удара. Он всегда соблюдал хладнокровие и контролировал ситуацию.

Саймон приступил к новой партии и наклонился над шаром, чтобы прицелиться молотком для удара, но вдруг поднял голову, и Лиллиан увидела, что он смотрит прямо на нее. Точнее, он откровенно уставился на нее, потом, слегка улыбнувшись, ударил по шару.

Тот вылетел за пределы поля, попал в низкий кустарник и пропал из виду.

— Утраченный шар! — с фальшивым раздражением выкрикнул Саймон. — По правилам нашего турнира, кажется, я выбыл из игры.

Лиллиан открыла рот от удивления, и, похоже, не только ее удивило происходящее. У нескольких молодых леди, которые продолжали играть эту партию, на лице было написано искреннее огорчение, а леди Энн слегка округлила глаза.

Саймон передал свой молоток другому игроку и решительно двинулся через лужайку в направлении Лиллиан. Она замерла. Совсем как накануне, когда они вместе появились на пикнике, его открытое внимание привлекло к Лиллиан взгляды всех, кто присутствовал в это время на игровой площадке. И многие не скрывали своего неодобрения.

Проклятие! Он сделал ее центром внимания и нарушал все ее планы! И все же, когда он с улыбкой остановился перед ней, сердце Лиллиан дрогнуло.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам, мисс Мейхью?

Саймон встал рядом с ней, не дожидаясь ответа.

Лиллиан изогнула бровь и смерила Саймона взглядом:

— Если ваш удар оказался неудачным случайно, я съем свою шляпку.

Саймон удивленно рассмеялся, а его необыкновенные зеленые глаза заискрились очаровательным блеском. Лиллиан пришлось отвести взгляд.

— Целую шляпку? — Саймон отклонился назад, словно хотел оценить шляпку у нее на голове. — Вместе с пером?

— Перо — в особенности, — парировала Лиллиан, невольно улыбаясь.

Она замолчала и плотно сжала губы. Такое впечатление, что у нее появляется сильное желание отказаться от своих планов, когда Саймон пускает в ход свои чары. Габби сказала, что ей придется позволить его интересу спокойно развиваться, но это вовсе не значит, что ей должно нравиться, как он смотрит на нее или как улыбается ей.

— Мне бы не хотелось стать причиной расстройства вашего пищеварения, — пожал плечами Саймон. — Поэтому я признаю, что промахнулся специально.

— Ради чего? Вы играли вполне хорошо.

— Мне было интереснее поговорить с молодой леди, которая, по-видимому, хуже всех играет в крокет и поэтому не берет в руки молоток.

Он склонил голову набок, и, хотя его слова были попыткой подразнить ее, его пристальный взгляд пылал жаром, вызывая покалывание во всем теле Лиллиан. Желание возражать ему пропало, и она нервно сглотнула.

— Между прочим, я говорю о вас, мисс Мейхью, — прошептал Саймон.

— Вы очень невежливы. Я знаю, что я не самый плохой игрок в крокет. — Лиллиан старалась говорить беззаботным тоном, но в голосе неожиданно появились хриплые нотки.

— Вы знаете кого-то хуже? — расширил глаза Саймон. — О Господи! — Он всплеснул руками, которые заполнили пространство между ними. — Вы должны подробно рассказать мне о таком преступлении против спорта и природы. Может быть, во время прогулки по парку?

И Лиллиан опять нервно сглотнула. Похоже, ее тело настроено бороться с разумом, потому что она вдруг поняла, что немного подалась к Саймону, хотя разум кричал ей, что это сын мужчины, которого она ненавидит.

Но как она может отказать ему, когда все вокруг смотрят на них? Даже если гости делали вид, что им нет никакого дела, они все наблюдали за ними. Сопротивление могло только добавить неприятностей. По правде говоря, в данной ситуации выбора не было.