Адель Эшворт - Мой нежный граф
Граф чуть не рассмеялся, подумав, что невозможно даже вообразить более женственный наряд, чем платье, надетое на ней сейчас, послушно повторяющее каждый изгиб тела. Кэролайн сердито смотрела на него; ее глаза гневно сверкали, щеки стали пунцовыми. Бренту пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы сохранить нейтральное выражение лица, ибо Кэролайн выглядела просто восхитительно, когда злилась.
— Боюсь, я не могу позволить себе жемчугов и шелковых вечерних нарядов, — безразличным тоном возразил он. На долю секунды он задержал взгляд на фигуре жены, после чего указал на ее платье.
— Оно ведь у тебя не единственное, верно?
Кэролайн вырвалась из гипноза слишком откровенного взгляда графа, решительно подобрала юбки и повернулась к нему спиной.
— У меня предостаточно платьев, — бросила она через плечо, направляясь к двери. Взглянув на экономку, девушка слабо улыбнулась. — Завтрак был весьма… Спасибо за завтрак, Недда.
С этими словами она твердым шагом вышла во двор.
Дэвис усмехнулся. Недда расплылась в улыбке. Брент не обратил на них внимания и направился к двери, через которую входил.
— Покатаюсь верхом, — устало сказал он и покинул комнату.
— Я думала, он собирается поработать, — невозмутимо заметила Недда.
Дэвис просиял.
— Мальчик сражен наповал.
— Это верно, — согласилась Недда, — и она тоже.
— Думаешь?
Недда кивнула, наклонилась к Дэвису и лукаво добавила:
— И собираюсь получить удовольствие от каждой минуты, наблюдая, как они с этим борются.
Дэвис рассмеялся и поднял чашку в шутливом тосте.
— Итак, веселье начинается.
Глава четвертая
Ему не верилось, что он действительно собирается это сделать. Он граф, воспитан по всем правилам, образован лучше большинства… Никогда в жизни ему не было настолько неловко обращаться с просьбой. Никакому другому мужчине даже в голову не пришло бы то, о чем Брент собирался попросить свою молодую жену.
Он сидел за письменным столом и медленно перелистывал страницы бухгалтерской книги в ожидании Кэролайн, которая должна была вот-вот подойти. Брент потратил несколько дней, чтобы разобраться, как Реджи распорядился деньгами и богатством, которые он оставил ему перед отъездом на континент. Пересчитав цифры несколько раз, граф хотел удостовериться в том, что обнаружил.
— Прошу прощения, что так долго, но мне нужно было… м-м-м… найти ленту для волос.
Заслышав ее спокойный, грудной голос, Брент быстро поднял голову и посмотрел на дверь. На пороге стояла Кэролайн, одетая в шелковое дневное платье цвета лайма с глубоким округлым вырезом, который в более чем достаточной степени обнажал великолепную ложбинку между грудей. Ее темные волосы были свободно закреплены на затылке и легкими завитками обрамляли щеки, раскрасневшиеся и влажные после теплой ванны. У графа бурлила кровь, когда он видел Кэролайн такой, а она с каждым днем казалась милее прежнего. И как будто недоступнее…
Брент поспешил опустить взгляд в бухгалтерскую книгу.
— С этой минуты ты всегда будешь так причесываться.
— Таково твое требование, — довольно громко сказала Кэролайн, медленно приближаясь к графу. Последовало долгое молчание, а потом она робко спросила:
— Брент, ты бы мог рассказать мне, что случилось?
Граф бросил на жену озадаченный взгляд.
Кэролайн оглянулась по сторонам и развела руками.
— Я говорю о Мирамонте. Что здесь случилось?
Брент вдохнул полной грудью и устало откинулся на спинку кресла.
— Я думал, Дэвис и Недда тебе рассказали.
Кэролайн пожала плечами.
— Я ничего от них не слышала.
Граф неотрывно смотрел ей в глаза, сохраняя нейтральное выражение лица.
— Несколько месяцев назад я уехал на континент, чтобы выполнить кое-какую работу для короны, и оставил Мирамонт на кузена, Реджинальда Кента. Я намеревался вернуться прошлой весной, но вынужден был задержаться во Франции. Вернувшись в прошлом месяце, я обнаружил, что кузен без моего ведома продал все, чем я владел, чтобы расплатиться с карточными долгами.
— Зачем ты ездил во Францию? — мягко спросила Кэролайн.
Почти с раздражением граф ответил:
— Я был с герцогом Веллингтоном и сражался с Наполеоном Бонапартом при Ватерлоо.
Кэролайн широко раскрыла глаза от удивления. Брент произнес эти слова так деловито, так бесстрастно, что если бы она не наблюдала за его лицом, то даже не заметила бы охвативших его чувств. Сквозь маску спокойствия на мгновение проступила хорошо скрываемая боль, но граф тут же стиснул зубы и подавил эту эмоцию.
Теперь Кэролайн понимала, почему в их первую встречу он выглядел таким худым и измученным, почему он говорил так грубо и прямолинейно и в словах его сквозил гнев. Ее муж был на войне, и она не представляла, что можно сказать в ответ на такое признание.
Граф выпрямился и быстро встал, опустив глаза на стол. Теперь он снова был уравновешенным и спокойным.
— Мне нужно, чтобы ты взглянула на это.
— Конечно, — не задумываясь, Кэролайн подошла к мужу.
— Я хочу, чтобы ты просмотрела эти цифры и проверила, не ошибся ли я в расчетах.
Она быстро заморгала.
— Прошу прощения?..
Граф едва заметно улыбнулся.
— Я буду признателен, если здравомыслящий человек еще раз проверит эти цифры, поскольку мне перед отъездом необходимо точно знать, в каком состоянии находятся мои счета. В первую очередь мы нуждаемся в слугах, а кроме того, я хотел бы начать в доме ремонт.
Кэролайн была крайне удивлена.
— Ты… ты просишь меня изучить состояние твоих финансов?
Брент понизил голос и наклонился почти к самому ее уху.
— Полагаю, что формально это также и твои финансы.
Кэролайн никак не могла поверить, что граф просит ее об этом, и, если бы не тот факт, что он чуть ли не совал ей в руки бухгалтерскую книгу, она бы никогда не приняла его просьбу всерьез.
— Ты уверен?
Кэролайн заглянула в лицо мужа, которое находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, и взмолилась в душе, чтобы он не разыгрывал ее, ибо такая шутка сломит ее дух.
Брент отступил в сторону и жестом предложил жене присесть за письменный стол.
— Вперед, Кэролайн, — мягко, но настойчиво он подтолкнул ее к своему креслу. Граф вынул из чернильницы перо, вложил его в руку Кэролайн и перешел на другую сторону стола. Усевшись напротив, он прищурился и стал наблюдать.
Кэролайн поняла, что это — важное, трудное, выпавшее один-единственный раз в жизни испытание ее способностей, и, как ни странно, ей захотелось произвести впечатление. Она медленно опустила глаза на лежащий перед ней документ.
