Шеннон Дрейк - Неистовый рыцарь
Айон выругался.
— Быстро же он забывает историю! — раздраженно произнес он. — Менее двухсот лет назад не было никакой Англии. Альфред был королем Уэссекса. Ательстан завоевал Нортумбрию в 927 году; Эрик Бладакс, Датчанин, был королем Йорка; Свейн Форкбер был признан королем в 1013 году. Всего несколько лет спустя на севере правил Канут, а южными саксонскими землями правил Ательстан. — Он печально покачал головой. — Время королевств закончилось, и появились великие графства: Нортумбрия, Уэссекс, Мерсия и Восточная Англия. Сначала их было четыре, потом пришел Завоеватель — и титулы начали возникать как грибы после дождя… — Он замолчал, поглядывая на д’Анлу.
— Вы правы, лаэрд Мон, мой титул, например, возник на пустом месте. Земля, которую я получил, представляет собой опустошенный район на севере. Как известно, титулы даются в качестве награды, лаэрд Айон. И как сказал Вильгельм ни один король не в состоянии дать всем богатые вознаграждения.
— Я не против справедливого вознаграждения, полученного вами, д’Анлу. Я не согласен с тем, как понимает король границы своих владений. Дальний остров испокон веку был королевством в королевстве.
— Как вы уже сказали, Уэссекс был королевством, Мерсия была королевством. Они объединились ради общего блага.
— Шотландия остается королевством.
Д’Анлу улыбнулся, и Аллора с изумлением увидела, что ему очень нравится ее отец, а отцу симпатичен он.
— И я так думаю, лаэрд Айон! Вильгельм хочет, чтобы вы были на его стороне.
— Вы ничего не знали о браке, который предложил король, не так ли? — Ай он не задал вопрос, а скорее констатировал факт.
— Ничего не знал.
— Но вам не о чем беспокоиться, — быстро вмешалась в разговор Аллора.
Мужчины с удивлением взглянули на нее — похоже, они вообще забыли о ее присутствии.
— Уэйкфилд не пойдет на это, — уверенно произнесла она. — Он сам сказал мне, что он человек независимый, так что вскоре мы сможем забыть об этой дурацкой затее.
Мужчины переглянулись, но промолчали. Потом Брет д’Анлу поднялся.
— Желаю вам хорошо отдохнуть, лаэрд Айон. — Низко поклонившись отцу Аллоры, он направился к двери, но Аллора преградила ему путь. — Миледи… — произнес он, снова поклонившись. Потом, взяв ее за плечи, отодвинул в сторону и твердой поступью вышел из комнаты.
Аллора посмотрела ему вслед. Подойдя к столу, она, села напротив отца.
— У нас все получится, папа, он не хочет, это совершенно очевидно. Ты не должен…
— Аллора, — устало прервал ее Айон, но застонал и сжал голову руками. — Король вероломен, но если бы не проклятое французское вино… Все-таки для нас нет ничего лучше отечественного эля.
— Отец, почему ты ничего не сказал? И почему он ничего не сказал? Почему бы нам всем сейчас не договориться и не заявить королю, что нас это не устраивает?
Отец печально взглянул на нее. Он протянул к ней руку и дотронулся до ее белокурых волос, потом очень нежно погладил ее по щеке.
— Мне не следовало брать тебя с собой. Может быть, он забыл бы о том, что у меня есть дочь.
— Отец, дело в том…
— Поверь, девочка, Брет д’Анлу промолчал ради меня и ради тебя тоже.
— О чем ты говоришь?
Отец пожал плечами.
— Допустим, д’Анлу удалось бы воспротивиться королю. Отец и братья д’Анлу все еще находятся в Нормандии, но если они вернутся… Вильгельм в долгу перед ними, и они принадлежат к семейству очень уважаемому как среди норманнов, так и среди саксов.
— В таком случае, — проговорила она, — он действительно имеет право отстаивать собственное мнение…
— Король найдет другого человека. Может, кого-нибудь постарше, кто сопровождал его в походах. Он твердо решил что ты должна выйти замуж за одного из его титулованных сподвижников. Может быть, он и не будет выкручивать руки д’Анлу. Зато меня ему ничего не стоит припереть к стенке, угрожая казнью Роберта.
Аллора откинулась на спинку стула с таким ощущением, будто ее окатили ледяной водой. Наверное, до сих пор она не понимала, насколько непоколебимой бывает решимость короля. В его словаре — ни на одном языке — не существовало слова «нет». Ей стало нехорошо. И правда, д’Анлу может отделаться легким испугом. Король найдет другого человека, потом еще одного. И ему совершенно безразлично, будет ли это молодой человек или беззубый старик, у которого уже имеется десяток взрослых детей. Сейчас Вильгельм одержим одной мыслью: выдать подобру-поздорову за одного из своих людей наследницу Дальнего острова — а значит, прибрать эту землю к рукам.
Она всхлипнула, но быстро овладела собой, ведь у отца, поставленного перед выбором — счастье дочери или жизнь брата, — и без того сердце разрывается на части.
Айон покачал головой:
— Он порядочный человек.
— О ком ты? — насторожилась Аллора.
— Порядочный. Может быть, немного горяч, но хороший человек.
— Д’Анлу? — прошептала она.
Айон чуть кивнул головой.
— Если бы он был из наших, например, из людей Малькольма…
— Но он не из наших! Он норманн! — презрительно воскликнула Аллора. — Если мы подчинимся королевской воле, мы потеряем все.
— Ты права, дочь. В том-то и задача!
— Что нам делать?
— Что-нибудь придумаем.
Она покачала головой:
— Роберт у него в руках. Он его убьет.
Айон нахмурился.
— Я не знаю. Не знаю, — пробормотал он. — Может быть, завтра что-нибудь придумаем — утро вечера мудренее. Может быть, я буду лучше соображать, когда выветрится из меня проклятое нормандское вино!
Аллора услышала в голосе отца безысходность и отчаяние. Она быстро подошла к нему и, обняв за плечи, сказала:
— Ты прав, отец. Утро вечера мудренее. Утром мы найдем решение. Позволь мне проводить тебя до постели.
Она помогла ему подняться. Он тяжело оперся на нее, и она на секунду пожалела, что д’Анлу ушел: его помощь была бы сейчас очень кстати. С трудом довела она отца до спальни, где этот большой мускулистый человек плашмя рухнул на кровать. Она стянула с него высокие кожаные сапоги и накрыла меховым одеялом — ночь была довольно холодная.
— Аллора!
Она думала, что отец уже заснул, но он взял ее за руку. — Доченька… — произнес он, запинаясь. — Ты мое самое драгоценное сокровище. Я… найду выход.
— Спи, отец! — тихо сказала Аллора, целуя его в лоб. Глаза его закрылись. Она вышла из комнаты и направилась в свою спальню.
В ее комнате свет пробивался сквозь неплотно закрытые ставни. Аллора подошла к окну и выглянула на улицу. По другую сторону дороги в окне двухэтажного деревянного домика с черепичной крышей она увидела бодрствующего монаха, который при свете свечи трудился над манускриптом. Под окном внизу вдруг зарычали и затявкали собаки, затеявшие драку из-за куска мяса, брошенного на дороге.
