Филиппа Грегори - Любовник королевы
– Но только не в мой день рождения, – потребовала Елизавета, сразу превращаясь в капризного ребенка. – Не порти мне праздник. Он обещал придумать что-то удивительное. Не омрачай мою радость.
– Тогда на следующий день.
– В воскресенье?
Он кивнул.
– Но вы не должны рисковать, Елизавета. Никакого зачатия ребенка!..
– Я найду объяснение.
– Необходимо, чтобы вы правильно сыграли свою роль, – предостерег ее Сесил.
– Он слишком хорошо меня знает и мгновенно поймет, что к чему.
– Роль предназначена не для него. Вам понадобится как бы невзначай произнести несколько фраз, чтобы их услышали другие. Словом, заяц должен улепетывать со всех ног. Я скажу вам, что и когда говорить.
– Это ему не повредит? – спросила Елизавета, вцепляясь в руку Сесила.
– Ему нужно усвоить то, чего он не понял до сих пор, – сказал ей главный советник. – Вы хотите выпутаться из этого положения?
– Я должна!..
«Проще всего было бы убить твоего лошадника, и дело с концом», – подумал Сесил, поклонился и вышел из покоев королевы.
У дверей стояла верная Кэт Эшли. Они с Уильямом быстро переглянулись и поняли друг друга без слов. Надо же было Елизавете ухитриться загнать себя в такую ловушку всего на втором году правления!
«Что ж, лошадник, благодари королеву, которая слишком дрожит за твою поганую жизнь, – думал Сесил, идя к себе. – Похоже, доводить себя до бесчестия – наследственная черта рода Дадли. Уже которое поколение – и все повторяется. Когда эти вельможи чему-то научатся?»
Он шел по галерее мимо картин с изображениями предков Елизаветы, мимо портрета ее отца, любителя хорошеньких женщин, мимо полотна, изображающего ее сухопарого, аскетичного деда.
«Нет, женщина не может управлять страной, – поглядывая на королей, продолжал Сесил свои размышления. – Любая, даже такая умная, как Елизавета, не имеет характера, который нужен правителю, ищет себе господина и находит… Дадли. Хорошо, что этот сорняк еще не успел заглушить весь сад. Мы вырвем его с корнем, а когда в голове у нее прояснится, она найдет достойного господина. Для себя и Англии».
Узнав, что конюх вернулся без доктора Бэйли, миссис Форстер потребовала объяснений.
– Ты сказал ему, что леди Дадли больна и нуждается в его помощи?
– Все сказал и записку вашу передал.
– Тогда почему он не приехал? Такого еще не бывало.
Парень смущенно переминался с ноги на ногу.
– Говори как есть, – потребовала миссис Форстер. – Только не вздумай врать.
– Доктор Бэйли… сначала собрался ехать, а как узнал, кто эта леди, сразу отказался.
Дальнейшие расспросы не требовались. Миссис Форстер отпустила парня, а сама пошла к миссис Оддингселл.
– Наш лекарь просил передать, что болезнь леди Дадли… не по его части и он ничем не сможет ей помочь, – сказала она, стараясь придать отказу пристойный вид.
Лиззи мгновенно все поняла.
– Он услышал имя и не поехал. Наверное, так, да?
– Да.
– Ваш лекарь отказался ехать, чтобы не повредить своей репутации?
– Да, – неохотно призналась миссис Форстер, понимая, что Лиззи сразу распознает ее ложь.
– Бедная Эми теперь везде нежеланная гостья. Ее отказываются лечить только потому, что она леди Дадли. Как ей быть?! – сокрушенно воскликнула Лиззи. – Что мне делать с нею?
– Лучше всего, если она перестанет упрямиться и примет условия мужа, – ответила миссис Форстер. – Эми вообще напрасно затеяла эту ссору с ним. Сэр Роберт слишком высоко взлетел, чтобы его можно было безнаказанно сердить.
– Миссис Форстер, вы не хуже меня знаете, что ссора, как вы говорите, отнюдь не беспричинна. Совесть не позволяет Эми согласиться на развод с ним и поощрить супруга к дальнейшему прелюбодеянию. Какая добропорядочная жена согласится на такое?
– Пора бы ей понять некоторые очевидные вещи. Если уж так вышло, что ее муж – Роберт Дадли, то лучше согласиться на его требования, – сказала практичная миссис Форстер. – Неужели она не понимает, в какое положение себя загнала? Ведь дальше может быть только хуже.
В течение первых двух дней Эми не выходила из своей комнаты. На третий, почувствовав себя лучше, она решила немного прогуляться вокруг дома, спустилась по узкой винтовой лестнице, прошла через кладовую в большой зал, а оттуда во двор. Сентябрьское солнце припекало не хуже июльского. Эми надела шляпу и закрепила ее тесемками. Она прошла через высокую каменную арку и оказалась на террасе, густо поросшей травой. Когда-то здесь гуляли монахи, шепча про себя молитвы или читая душеполезные книги. Теперь дорожка почти целиком заросла. Слуги довольно небрежно прокосили проход, но кое-где нога и сейчас ступала на каменные плиты, которыми была выложена тропа.
Эми стала думать о монахах. Должно быть, они боролись с куда более серьезными трудностями, чем у нее, сражались за свои бессмертные души. Возможно, располагавшийся здесь монастырь был женским. Эми позавидовала монахиням. Им не надо было тревожиться, вернется ли к ним муж, и думать, как жить без него.
«Но где мне до них? – тут же мысленно осадила себя Эми. – Будь я по-настоящему благочестивой, посвятила бы себя Богу, а не мечтала бы о замужестве. Эти женщины были святыми и хорошо образованными, не в пример мне. А я кто? Какая же я святая? Полуграмотная, да и веду себя как глупая грешница. Наверное, я наскучила не только Роберту, но и самому Богу, раз Он оставил меня пребывать в этом отчаянии».
К ее глазам подступили слезы, но она не позволила себе плакать и тут же смахнула их со щеки.
– Слезами ничего не изменишь, – прошептала Эми.
Ей вдруг захотелось сходить в здешнюю церковь. Эми покинула террасу, прошла через сад и оказалась возле стены. Садовую калитку заклинило. У Эми не хватало сил ее открыть. Немного передохнув, она вновь налегла плечом на потемневшее дерево. Вдруг калитка легко открылась, но не сама собой. Ее распахнул незнакомый человек, оказавшийся по другую сторону.
– Благодарю вас, – прошептала удивленная и немного испуганная Эми.
– Леди Дадли? – спросил он.
– Да.
– А я к вам. Я привез послание от вашего мужа.
Эми вскрикнула. У нее мгновенно зарделись щеки.
– Он здесь?
– Нет. Я же сказал, послание.
Человек подал ей письмо и ждал, пока Эми вертела его в руках.
– Простите, у вас не найдется ножа? – вдруг спросила она.
– Зачем вам, леди Дадли?
– Чтобы снять печать. Я никогда не ломаю их на письмах мужа.
Из-за голенища сапога человек достал кинжальчик, острый как бритва, и предостерег:
– Только не порежьтесь.
Эми осторожно поддела лезвием блестящую восковую печать, отделила ее от плотной бумаги, сунула в карман своего платья, вернула кинжальчик владельцу, после чего развернула письмо.
