Бертрис Смолл - Ворон

Он ласково освободился из объятий Несты.

— Мы должны помочь Уинн, — сказал он.

— Ты должен предложить ей помощь, но позволь ей самой решить, принять ее или нет, — ответила Неста, и он кивнул в знак согласия.

А за стенами замка тело Брайса подняли с моста.

— Что нам с ним делать, госпожа? — спросил Уинн капитан стражи, не видя поблизости никакого другого авторитета.

— Положите его в замке на высокий стол. После того, как я полечу глаза лорда Сант-Брайда, мы покинем это место, но прежде подожгите замок Он должен быть полностью уничтожен.

— Но уже ночь, госпожа, — запротестовал капитан.

— Ты будешь искать здесь приют? — спросила его Уинн, и он отрицательно покачал головой.

— А что с моим лордом Мейдоком? — взволнованно спросил капитан.

— Мы отвезем моего господина в Скалу Ворона. Приготовьте носилки для его тела, чтобы можно было нести с почетом и достоинством, которых он заслуживает.

— Мне найти лучника, госпожа?

Зеленые глаза Уинн сурово посмотрели на воина.

— Зачем? Он не знал, что делает. Я не хочу никого наказывать. Я прощаю лучнику, кто бы он ни был. И кто он был, не хочу знать!

Она отвернулась от капитана и вошла в зал, чтобы заняться глазами Риза.

Ее желания были немедленно исполнены. Когда она закончила лечение глаз лорда Сант-Брайда, Брайса положили на стол, холодного, одеревеневшего. Они навалили на него мебель, тряпки, хлам — все, что могло хорошо гореть. В верхних помещениях замка по углам, щелям уже разбросали пылающие головешки. И вот Уинн взяла факел и зажгла погребальный костер Брайса. Алые языки пламени взметнулись вверх, бросая на стены замка темные пляшущие тени. Несколько минут Уинн стояла, наблюдая, не в силах уйти, пока не увидела, как огонь начал пожирать тело Брайса.

Потом, почувствовав на руке прикосновение Риза, она наконец повернулась и медленно вышла из большого зала замка Кей. Уже снаружи, на другой стороне подъемного моста, она остановилась и вновь посмотрела, как горит замок, теперь уже весь объятый пламенем. Он стоял, как маяк на фоне темного ночного неба, однако Уинн не ощущала тепла огня.

Мейдок умер. Слова жгли ее сознание, как головоломка. Она вновь его потеряла, в тот момент, когда их воссоединение дало ей надежду, что трудности у них позади и что они будут вместе всегда. Однако выбор остался за Мейдоком. Конечно же, он не выбирал смерть, но он просто не мог допустить, чтобы погиб его друг. Риз, чье чувство чести не позволило Мейдоку уничтожить Брайса, теперь был обязан своим существованием великой жертве принца. Поступок Мейдока имел, конечно же, отношение к ней и Арвелу, печально подумала Уинн. Какие бы грехи он ни совершил против них в другом времени и месте, они, конечно, были искуплены бескорыстным отказом от собственной жизни в этом времени и месте. Горькое утешение, но она поняла смысл происшедшего.

Неожиданно в ее холодную руку скользнула маленькая ручка, и она услышала голос сына:

— Где мой дядя, мама?

Уинн посмотрела на него.

— Арвел, твой дядя мертв. Он никогда больше не обидит тебя.

Арвел кивнул ей, напоминая Мейдока, и сердце Уинн отозвалось болью.

— Мы можем ехать домой, мама?

— Да, мой господин принц.

Глаза Арвела расширились от ее слов.

— Я принц?

— Ты принц Пауиса-Венвинвина, Арвел ап Мейдок, — сказала ему мать.

— Мой дом не в Элфдине? — Арвелом неожиданно овладела эта новость;

— Нет, мой господин принц.

— Где мой дом, мама?

— Ты лорд Скалы Ворона, мой сын.

Подошел Риз и произнес:

— Что бы ты ни захотела, Уинн Гарнока, какая бы помощь тебе ни потребовалась, все будет исполнено в благодарность за то, что сделал для меня Мейдок, долг которому я никогда не смогу заплатить, и во имя наших родственных уз.

Она кивнула.

— Благодарю тебя, мой господин, — ответила она ему, а потом сказала Арвелу:

— Это твой дядя, мой сын, Риз, лорд Сант-Брайда.

Риз торжественно поклонился маленькому мальчику.

— Всегда к вашим услугам, мой господин принц. Могу ли я чем-то помочь вам сейчас?

— Возьмите меня к себе на лошадь, дядя, — ответил мальчик.

Когда все были в седлах, Арвел приказал Ризу встать во главе отряда воинов.

— Сейчас я еду домой, — сказал он. — Я еду домой в Скалу Ворона.

Они двинулись прочь от горящего замка, маленький мальчик на крупной лошади своего дяди вел их вперед. За ними носильщики, окруженные стражниками с факелами, несли тело Мейдока Пауиса-Венвинвина. Следом шли женщины. Вооруженный отряд замыкал колонну. Ночное небо над ними освещала яркая луна. Уинн посмотрела на луну. Она сияла чистым белым светом на черном фоне.

Затем вдруг на мгновение первозданная красота была закрыта тенью пролетающего ворона. Уинн подумала, что, возможно, она могла даже услышать крик птицы. Но если б она услышала, это был бы другой крик.

Мейдок умер. Еще раз их разлучил жестокий миг времени. Она не сомневалась, что однажды они вновь будут вместе; и в следующий раз… о, в следующий раз будет даже лучше!

Она не замечала ни слез, струящихся по ее прекрасному лицу, ни тайной, легкой улыбки, появившейся та губах. Ничто не имело для нее значения, кроме детей — Арвела, Аверел и нового ребенка, которого она носила в себе. Дети, Скала Ворона и ее воспоминания. Да! Ее воспоминания. Какие это были воспоминания!

Эпилог. УЭЛЬС. 1805 ГОД

Не забудь, что я, вернусь к тебе.

Еще немного, и я страстным желанием

Соберу прах и пену для другого тела.

Еще немного, один лишь миг покоя на ветру,

И другая женщина родит меня.

— Я не уверена, нет, в самом деле, я совсем не уверена, что мы разумно поступили, отпустив наших молодых людей без должного сопровождающего, — беспокоилась леди Марселла Бауен, ни к кому конкретно не обращаясь. Это была крупная красивая женщина лет сорока пяти.

Газовый шарф в виде тюрбана был повязан на ее седеющих локонах.

Она близоруко смотрела вслед отъезжающим всадникам.

— Чепуха, моя дорогая, — весело ответил ее дородный муж, сэр Румфорд Бауен. — Лето… отсутствие церемоний здесь за городом, знаешь… не беспокойся.

— Да, в самом деле! — отозвался добрый приятель сэра Румфорда, сэр Уильям Торлей. — Отсутствие церемоний в порядке вещей здесь, в Тритауер Уелсе.

— Нам следовало бы поехать в Бас, — проворчала леди Марселла.

— Бас уже не в моде, моя дорогая. Сам Бруммель считает так. Да и тон этим летом довольно легкомысленный, — сказал своей супруге сэр Румфорд.

Она сердито взглянула на него и язвительно спросила: