Дональд Маккейг - Ретт Батлер

В этот момент, когда все, включая Исайю Уотлинга с брызгами слюны на губах, застыли на мгновение, в круг ступили Эшли Уилкс и Уилл Бентин.

Розмари охнула.

Скарлетт крикнула им:

— Уходите! Прошу вас! Мы справимся сами!

Но Эшли Уилкс, как и подобает майору Конфедерации, продолжал двигаться вперед по утрамбованной красной глине арены. На правой руке у него болтался хлыст.

— Все в порядке, Скарлетт, — сказал Эшли. — Мы все исправим!

— О нет, Эшли, мы…

Эшли хлестнул Арчи по лицу.

— Мерзавец, не приближайся больше к Таре! Никогда! А иначе, клянусь Богом, я…

Арчи едва успел поднять руку, чтобы заслониться от нового удара.

— Негодяй! Держись от нас подальше!

Хлыст обвился вокруг поднятой руки Арчи. Тот прижал ее к груди, и когда Эшли дернул хлыст, чтобы его высвободить, Арчи навалился прямо на Уилкса.

— Ты никогда больше не потревожишь приличных людей! — успел выдохнуть Эшли.

— Зато тебя уж потревожу! — сказал Арчи, наступив изо всей силы своей деревяшкой на подъем ступни Эшли, а когда Уилкс упал, старый драчун упал на него сверху.

Лошади обеих леди старались не наступить на катающихся под копытами людей, однако та, что была под Розмари, поворачиваясь, задним копытом придавила Эшли лодыжку.

Все это перепугало волов окончательно, и они, обезумев, кинулись вперед, фермеры от них — врассыпную, чтобы их не затоптали.

Арчи сомкнул пальцы на шее Эшли.

Хотя Эшли молотил его по спине, хватка Арчи не ослабевала. Эшли выгибался, пытался перекатиться, чтобы встать на колени, но противник не отпускал. Пока Уилкс старался разжать жилистые пальцы Арчи, Уилл Бентин кружил возле них и кричал:

— Я всажу в тебя пулю, Флитт. Отпусти его, или, ей-богу, застрелю!

Пистолет Уилла выстрелил, конь Скарлетт взвился на дыбы, шляпка ее слетела. Обеими руками Скарлетт натянула поводья, и лошадь стала пятиться, пока не уткнулась крупом в дубовую ограду. Мужчины кричали, не переставая ревели волы.

Джози гнусаво протянул:

— Сукиным сыном буду, ты же застрелил Арчи Флитта. Христом-богом клянусь, даже не думал, что Арчи попадет под пулю!

Скарлетт глядела с коня вниз на Уилла, на его просоленную от пота шляпу. И ясно услыхала, несмотря на рев волов, его мольбу:

— Ради бога, не надо! У меня двое детей!

— А ты не подумал, что у Арчи тоже могли быть дети?

Ты его спрашивал?

Второй выстрел прозвучал громче первого. В ушах у Скарлетт зазвенело. И Уилл застонал так, как живые не стонут.

Розмари придерживала лошадь Скарлетт, когда Джоузи изрек:

— Ну, дядя Исайя, пора делать ноги. Тут мне хода не будет. У Джесси с Фрэнком[82], когда выносишь кого-нибудь, тебе, по крайней мере, платят.

Глава 57

ДОЖДЬ

Мозолистые руки заботливо уложили Уилла и Эшли на мешки с кормом в фургоне. Застывшую фигуру Уилла накрыли лошадиной попоной. Розмари склонилась над потерявшим сознание Эшли, обтирая ему лицо.

Часть фермеров, провожавших Скарлетт и Розмари до дома, знали Уилла Бентина и семью О'Хара много лет, но большинство были просто зеваки и пошли от нечего делать.

— Убив Уилла, этот Джоузи двинулся прямо ко мне, пистолет его еще дымился. Ну я, конечно, и отошел с пути. Верно, попроси он, я б ему и лошадь отдал.

— У них свои кони были, Чарли. Чалый мерин и гнедая кобыла.

— А то я не знаю, что у них были кони, Хэнк. Разве не при мне Джоузи Уотлинг покупал ту кобылу у мистера Питерсена? Разве нет?

— Вот и я говорю, к чему бы им понадобилась твоя лошадь, верно?

Эта пустая болтовня больно отдавалась в разгоряченной голове Скарлетт. Почему приехали Уилл с Эшли? Скарлетт никому ни словом не обмолвилась об их с Розмари плане, сказав, что они едут в Атланту. «К банкирам» — соврала она. Бог знает, каким образом мужчины распознали ее намерения и поспешили на помощь.

Когда их кортеж въехал на аллею Тары, Сьюлин с Дилси выбежали навстречу, а завидев лошадь Уилла без седока, Сьюлин закричала:

— Уилл! О нет! Только не мой милый Уилл!

Она кинулась к фургону, подняла попону с лица мужа и лишилась чувств. Если бы Дилси не подхватила ее, миссис Бентин грохнулась бы оземь.

Мужчины перестали чесать языками и отвели овдовевшую женщину в дом. Дети и слуги потерянно сгрудились на террасе. Присси заголосила.

Кузнец, что в прежние дни подковывал лошадей Джеральда, сказал Скарлетт:

— Они должны за это заплатить. Мисс Скарлетт, скажите только слово!

Гнев на мужской идиотизм ослепил было Скарлетт. Однако, сжав губы, она сдержалась и лишь вымолвила:

— Благодарю. Спасибо за вашу доброту. Мамушка, отведи детей в дом. Присси, перестань сейчас же! Присси!

Мамушка собрала вокруг себя ребятишек, словно курица цыплят.

— Джентльмены, если бы вы были так добры отвести наших лошадей в конюшню, а вы вчетвером, пожалуйста… отнесите этого господина, мистера Уилкса, в гостиную.

— У него лодыжка раздавлена, мисс Скарлетт, — сообщил кузнец, — Верно, страшно больно.

— Верно, так и есть, — язвительно огрызнулась она.

Уилла отнесли в маслобойню и положили на прохладные камни возле молочных бидонов.

— Нет, джентльмены, спасибо, больше нам ничего не нужно. Вы и так много для нас сделали.

Не желая считать приключения для себя завершенными, зеваки еще около получаса, переговариваясь, бродили по ферме, прежде чем отбыли по домам.

Скарлетт с Розмари соорудили для Эшли постель на полу в гостиной.

— Присси! Найди старую простыню и разорви ее на полосы примерно такой ширины. — Розмари развела руки дюйма на четыре. — Дилси, принеси теплой воды и мыла.

Оставшись наедине с Розмари, Скарлетт сказала:

— И что только они себе думали?

— У Эшли несколько ребер треснули, горло распухло и едва пропускает воздух. А лодыжка, наверное, сломана, — вздохнула Розмари.

Когда Мамушка уговорила Сьюлин принять дозу опийной настойки и уложила овдовевшую женщину в постель, они вместе с Присси обмыли тело Уилла и нарядили его в воскресный костюм.

Молодой доктор Брайан только заводил в здешних местах практику, но специально заметил, что изучал медицину в Филадельфии, хотя сам — уроженец Джорджии. Он вправил Эшли лодыжку, поместил ее в лубок и сделал на горло горячий компресс с маслом ползучей чайной ягоды.

Робкий во время лечения, он проявил достаточную настойчивость, когда речь зашла о плате за его услуги.

— Десять долларов? Боже милосердный, доктор! На чьей стороне вы воевали?