Анн Голон - Искушение Анжелики
— По правде говоря, я в нерешительности, — ответила Анжелика, стараясь успокоиться. — Одни пистолеты мне кажутся очень хорошо приспособленными для стрельбы, но неудобными. Другие элегантны, но у них есть весьма опасные недостатки.
— Вы слишком уж придирчивы. На всех этих пистолетах стоят клейма лучших оружейников Европы. Тюрен из Парижа, Абрахам Хилл из Англии. А вот этот, из слоновой кости, сделан Майстрихтом в Голландии. Узнаете эту вырезанную на рукоятке голову воина?
— Конечно, он очень красив.
— Но вам не нравится.
— Я привыкла к моим старым французским пистолетам со знакомыми мне деталями, с их винтами, кремнями, которые всегда можно положить себе в карман; правда и потерять их недолго. Но они позволяют прибегать к любым хитростям.
Ей показалось, что они, обмениваясь репликами, разыгрывают какую-то театральную пьесу. И оба не очень-то вникают в смысл произносимых слов, хотя и стараются понять их.
Граф де Пейрак, видимо, слегка колебался, но потом круто повернулся и подошел к сундуку с оружием. Открыл его, вынул оттуда инкрустированную шкатулку красного дерева, снова вернулся к столу и поставил ее перед Анжеликой.
— Вот что я поручил Эриксону привезти специально для вас из Европы, — коротко произнес он.
В самом центре, на крышке шкатулки, красовалась золотая буква «А» в изящном медальоне из цветов, сплетенных из эмали с перламутром. По обеим сторонам буквы располагались букеты таких же цветов, выполненных с необыкновенным искусством. Можно было рассмотреть малейшие детали каждого цветка, каждого пестика из серебра и филигранного золота, прожилки каждого листочка из зеленой эмали.
Анжелика нажала на замок, и шкатулка открылась. Она увидела в бархатном, тоже зеленого цвета футляре два пистолета и все относящиеся к ним принадлежности: пороховницу, щипцы, коробочку с пистонами, формочку для отливки пуль.
Все это было изготовлено из самых лучших материалов и носило на себе все ту же печать элегантности, изящества и красоты.
Каждая деталь, выполненная с особой старательностью, свидетельствовала о том, что оружейник, кузнец, гравер, работавшие над этими прекрасными военными изделиями, были заняты одной только мыслью: как бы удовлетворить и восхитить ту, которая будет держать их в руке. Ее, Анжелику, женщину, живущую на краю света.
Без всякого сомнения, они получили специальные указания, располагали чертежами, очень точными рисунками, выполненными самим графом де Пейраком, рисунками, пересекшими океан для того, чтобы попасть в мастерские Севильи или Саламанки, на улицу Риволи или в Мадрид. И поскольку все эти рекомендации сопровождались увесистым кожаным кошельком с дублонами, то исполнители постарались и приложили все свое умение, чтобы выполнить столь необычный заказ: пистолеты для женской руки.
Анжелика сразу же поняла, что это оружие было задумано, вычерчено и сделано специально для нее.
«Какой великолепный подарок он мне приготовил, — подумала Анжелика, — и с какой любовью он задуман.., с любовью! И он хотел преподнести его мне этой весной в Голдсборо!..»
Когда она доставала из футляра эти потрясающей красоты пистолеты, ее руки дрожали.
Пистолеты были сделаны не только для того, чтобы с максимальной быстротой стрелять и защищаться, испытывая при этом минимум неудобства, — не так-то легко зарядить огнестрельное оружие нежными пальчиками, — но чтобы они еще и отвечали ее личному вкусу.
Как не прийти в восторг от блестящих рукояток пистолетов, вырезанных из дерева цвета красного янтаря и украшенных инкрустированными букетами цветов?
Длинные стволы пистолетов из испанской стали, материала крайне редкого, были покрыты специальным составом голубого цвета для того, чтобы металл не блестел на солнце, выдавая, в случае засады, стрелка. Для точности стрельбы в стволах имелась нарезка.
«Как он хорошо знает, что я люблю, и что может мне понравиться!»
Эта пара пистолетов была просто чудом. Соединение всех деталей пистолета, сделанных по чертежам графа, в единое целое, во многом отличало такой пистолет от обычного и облегчало обращение с ним. Внутри, спрятанная между двумя причудливыми украшениями из серебра, была натянута мощная пружина, специально сделанное по руке Анжелики кольцо позволяло безо всякого труда взводить курок. Кроме того, для этих пистолетов не требовались ни отвертка, ни другие необходимые инструменты, которые, как заметила Анжелика, всегда имеют прискорбное свойство теряться.
Все это было сделано с точностью часового механизма, имелся и специальный магазин, который мало кто из умельцев взял бы на себя смелость изготовить еще раз. Он позволял производить несколько выстрелов подряд, не перезаряжая пистолет.
Любуясь драгоценным подарком, Анжелика вспомнила своего мужа таким, каким она его застала однажды прошлой осенью, перед отплытием корабля, когда он, склонившись над какими-то бумагами и стараясь скрыть их от нее, что-то быстро и решительно вычерчивал. Его перо бегало по листу бумаги, вырисовывая какие-то чертежи с расчетами из тысячи цифр, — расчетами вот этого чуда.
Граф, видимо, долго выбирал материал. Будет ли это простой металл, медь, серебро или слоновая кость?… Остановился он на дереве, так как оно легче металла и трескается меньше, чем слоновая кость. Форма рукоятки, ее изгиб в стиле турецкого пистолета были задуманы так, чтобы держать его в руке было удобно и легко.
Анжелика понимала, что граф подарил ей необыкновенное оружие особой конструкции и совершенно новой системы.
Для инкрустаций и разных украшений он выбрал любимые ею цветы.
Волнение сжимало ей горло. Ее мучил вопрос: «Почему он преподнес свой подарок сегодня, этим утром?» Было ли это знаком примирения? Хотел ли он дать ей понять, что остракизму, которому он подвергал ее все это время, приходит конец?..
Стоя у окна, Жоффрей, стараясь не показать, что не сводит с нее глаз, жадно следил за ходом мыслей, отражавшимся на ее лице.
Когда Анжелика открыла шкатулку, румянец показался на ее слишком бледных щеках, и чувство восхищения сразу же зажглось в ее глазах. Он не мог отказать себе в удовольствии доставить ей такую радость, увидеть ее, хотя бы на миг, счастливой благодаря ему.
Она то и дело закусывала нижнюю губу, и он видел, как трепещут ее длинные ресницы.
Наконец она взглянула на него своими чудными глазами и тихо промолвила:
— Как мне благодарить вас, месье?
Он вздрогнул. Эта фраза сразу же напомнила ему тот день в Тулузе, в те далекие времена, когда он впервые подарил Анжелике колье из изумрудов. Может быть, и она вспомнила о том же самом?
Он сухо и почти надменно ответил:
