Леди, берегитесь! - Джо Беверли
Не жалеть!
— Как грустно, — протянула Элинор.
— Ты про мальчика со сломанной рукой? — вежливо поинтересовалась Тея.
— Про обоих, — ответила Элинор. — Ты ничего не мог сделать, Николас?
Если бы Тея не выросла с историями про Николаса, то очень удивилась бы этому вопросу.
— Он был бы идеальным кандидатом в «балбесы», да, — сказал Николас. — Только мы договорились с самого начала, что нас будет двенадцать. Магическое число и все такое. А еще он был на год моложе. Оглядываясь назад, я уверен, что можно было бы что-нибудь придумать, но тогда никому не хотелось вступиться за него: каждый занимался собственной жизнью. И признаюсь, как только беднягу Кейва выперли из школы, я ни разу о нем не вспомнил.
— Как, должно быть, это было мучительно, — отозвалась Элинор. — Жестокость я помню со школьных времен до сих пор, и если вдруг встречусь с Фанни Миллбартон, думаю, мне не удастся сохранить вежливость.
— Может, проще перейти на другую сторону, чтобы не встречаться? — спросила Тея.
Элинор взглянула на нее.
— Да, ты, наверное, права.
— Что у тебя на уме, Тея? — прямо спросил Николас.
Она заколебалась: стоит ли рассказать ему все, — но если заговорить о помолвке, она от этого станет более реальной. Тея вдруг сообразила, что ей нужно найти какой-то способ соскочить с этого отравленного крючка. Этот человек не только суров и груб, но и патологически жесток с самой колыбели.
— Мои родители были весьма признательны лорду Дариену, и, полагаю, в этом и заключалась его цель. Я удивилась предостережению Мары насчет его недобрых замыслов в отношении нас, а сейчас ты объяснил, что у него есть для этого причина.
— Очень замысловатая месть, — заметил Николас. — Проще было бы, конечно, оставить Дари расхлебывать этот скандал.
Тея обдумала его слова.
— Но в этом случае для него ничего бы не изменилось. Я имею в виду лорда Дариена. Прошлой ночью весь высший свет ясно показал ему, что не желает допускать кого-то из Кейвов в свой круг. Возможно, он рассчитывает изменить эту ситуацию. Поддержка моей семьи для этого была бы как нельзя кстати.
— Высший свет порой может быть куда хуже черни, — согласился Николас. — Если Кейв ищет поддержки вашей семьи, что в этом плохого?
— Как только он добьется своего, у него может возникнуть план какого-то коварства.
Николас вскинул брови.
— Начиталась романов Минервы?
— Планы мести могут быть весьма изобретательными, — возразила Тея.
Он посерьезнел.
— Извини, пожалуйста. Конечно, такое бывает. Элинор, боюсь, нам придется ненадолго задержаться в Лондоне.
— Понятно, — вздохнула в ответ супруга. — Десять лет назад ты не смог помочь Кейву, поэтому попытаешься сейчас искупить свою вину.
— Как хорошо ты меня знаешь!
— Конечно, и я согласна, но не со всем: это не только забота Дари. Он нанес ему вред. Не со зла, об этом мы даже не говорим, но нанес.
— Дорогому Дари еще долго будет не до этого, так что заботы лягут на мои и еще чьи-нибудь плечи.
— То есть? — спросила Тея.
— Поставить все на свои места. Если Дариен хочет, чтобы его приняли в обществе, мы ему поможем.
Вот так! От облегчения у нее задрожали руки, и поэтому пришлось тут же опустить чашку с блюдцем на стол.
Она пришла сюда за информацией, а, судя по всему, обрела защиту. Если на его стороне будут все «балбесы», включая такого почетного, как герцог Сент-Рейвен, плюс помощь ее семьи, лорду Дариену не потребуется никакой пародии на помолвку. Более того: у нее появится средство давления на него. Если попытается ей докучать, она выложит всю правду, и тогда его союзники превратятся во врагов.
— Я так поняла, что он до сих пор носит эту кличку — Канем Кейв, — обратилась Элинор к мужу. — Почему, если когда-то это будило в нем зверя?
— Наверное, ему хватило ума обратить все в свою пользу.
— То есть он весьма неглуп?
— Как любой хороший офицер, а его военная репутация безупречна. Итак, каков наш план? — Судя по всему, Николас консультировался с обоями на стене. — У Дариена должны остаться друзья с армейских времен, но большинство из них — такие же, как он, и до сих пор находятся за пределами Англии, поэтому нам нужны те, кто имеет вес в высшем обществе.
— Это освобождает меня от исполнения долга, — усмехнулась Элинор.
— Постарайся скрыть ликование, любовь моя. — Николас взял жену за руку, возможно, даже не заметив этого, и Тея слегка смутилась от столь откровенного проявления чувств супругами. — Уже хорошо то, что все «балбесы» собрались в Лондоне, чтобы оказать поддержку Дари, и останутся здесь на какое-то время. Члены парламента будут привязаны к городу, пока не закончатся прения. У нас достаточно огневой мощи, но все равно мы не можем впихивать Дариена в свет насильно. Нам нужно обольстить женщин и убедить мужчин.
— Он хоть симпатичный? — поинтересовалась Элинор.
— Как тебе сказать… Если тебе импонирует дьявол… — съехидничал Николас.
— То есть он опасен, а значит, привлекателен для женщин…
В их шутливой пикировке Тея услышала что-то серьезное.
— А что, если он, как и другие Кейвы, само воплощение зла? Что если он задумал с помощью Дари отомстить всей нашей семье из-за того мелкого инцидента десятилетней давности?
Николас обернулся к Тее и сказал просто, словно обсуждая погоду:
— Тогда мы уничтожим его.
Тея уезжала от супругов Делани с ощущением, что с ее плеч свалилась тяжелая ноша, и не переставала удивляться, какие силы привела в действие, но против ее воли школьная история всколыхнула в ней жалость к тому неприкаянному мальчишке.
Ее не отдавали в школу, поэтому все рассказы Дари о Харроу она воспринимала как развлечение. Однако истории были разными и позволяли понять, что школа для мальчиков может стать адом. Порой мальчишки не выдерживали и пытались бунтовать против жестоких угнетателей. Именно поэтому Николас Делани и собрал вокруг себя «балбесов»: для защиты.
Горацио Кейв испытывал дефицит собственной безопасности: коротышка, плохо подготовленный к школе, выросший с ощущением необходимости стать злобным задирой.
Тея заставила себя успокоиться. Это делало его даже более опасным для нее, а не наоборот.
Вернувшись домой, она увидела записку от матери с приглашением в будуар.
