У Червленого яра - Татьяна Владимировна Луковская
Ратные вывели трех утомленных дорогой коней. Ростислав потрепал своего по загривку, бормоча успокаивающие слова, и вдруг, вскинув голову, в упор посмотрел на Марфу. Все так неожиданно произошло, что подложная челядинка совершенно растерялась.
— Поклониться следует, — зашептала Услада, подсказывая хозяйке, но Марфа стояла гордой березкой, забывая о своей простоватой одежке.
— А девки здесь медовые, — пошутил один из бояр, подмигивая княжичу.
— Так сейчас проверим, — передавая повод коня дружку, пошел в сторону девок Ростислав.
Марфа попятилась, испуганно хлопая ресницами. Вот зачем она опять совершила непростительную глупость? Видно родилась, чтобы в глупости влипать.
— Эй, медовая, тебя как звать-то? — растянул улыбку Ростислав и тут же, быстро нагнувшись, обхватил Марфу за ноги и поднял над землей.
— Да что ты себе позволяешь, дурень?! — взвизгнула Марфа, со всей мочи щелкая княжича рушником по голове.
— Вот те раз, — быстро поставил девку Ростислав, удивленно разглядывая строптивицу.
Марфа возмущенно раздувала ноздри, прожигая наглеца угольками очей.
— Медовая пчела, гляди ужалит, — гоготнул один из дружков.
— Потерплю, — Ростислав рывком притянул девку к себе и принялся целовать. Вроде как напоказ, чтоб проучить, а сам-то разволновался, оробел, едва касаясь мягких губ, а мужское сердце лихорадочно билось, отдавая удары девчонке. Бояре одобрительно загудели — вот какой наш князь, орел.
— Не надобно так, — обиженно проговорила Марфа, краснея и пытаясь разомкнуть объятья.
— Я в стане нынче пирую, ночью сюда, на пристань, приду. Выйдешь? –прошептал Ростислав ей на ушко.
— Вот еще, — фыркнула Марфа.
— Не выйдешь, по дворам пойду искать. Как зовут тебя?
— Пусти, ты невесту сговаривать приехал, а сам девок щупаешь. Негоже то, — Марфа наконец смогла оттолкнуть опешившего Ростислава.
— Ты откуда знаешь? Али про то уж вся Рязань толкует? — красивые губы скривились в усмешке. — Так я еще ничего не решил, мне брат волю дал.
И этот ничего еще не решил, невестами перебирает да девок лапает. Хорош жених! Так, Глебушка, может, и прав.
— И мне братья волю дали, — выдала Марфа, позабыв про свой наряд и зло сверкая очами. — Да можешь и не сговариваться, отказ тебе будет.
И она, развернувшись, белой лебедью поплыла прочь.
— Не понял, — захлопал ресницами муромский жених.
— Девка больно на Изяслава Пронского похожа, — кашлянул его боярин.
— Предслава? — побежал за княжной Ростислав. — Или крестильным надобно звать? Марфа?! — догнал он беглянку, хватая за рукав. — Да подожди.
— Чего тебе? — надменно проговорила Марфа, но густой румянец выдал ее с головой.
— Я просить тебя крепко у твоих братцев буду, — выдохнул юнец, и глазищи голубые, что омуты, начали затягивать девичью волю.
Как же ладен был этот женишок. Дурной, то да, а все ж такой-то смазливенький, молоденький. «На теленочка похож», — отчего-то пришла мысль, от которой на губах у пронской княжны проступила невольная улыбка.
— Ты и вправду медовая, — прошептал Ростислав.
— Недосуг мне с тобой говорить, — отмахнулась Марфа, ускоряя шаг.
— Еще повидаемся, — крикнул ей вослед жених.
Марфа вошла в избу, Услада прошмыгнула за ней.
— Зря рядилась, — пробормотала княжна, присаживаясь на лавку. — Ну, отчего со мной всегда так глупо все выходит?
— Отчего же глупо, — подбодрила Услада, — хороший жених, а что к девкам целоваться полез, так это ж так, перед боярами своими покрасоваться, мол, глядите, каков я, взрослый уже да удалой.
— Дурень, — вздохнула Марфа.
— Ничего не дурень, молод просто, — кинулась защищать муромского княжича Услада.
— Так и я дура, — грустно улыбнулась Марфа, — два сапога — вот те и пара.
И они с Усладой звонко рассмеялись, сбрасывая напряжение.
— Ехать в Рязань надобно, — напомнила челядинка.
— Да, надобно ехать, — поднялась Марфа.
Губы все еще жег первый в ее жизни поцелуй. «Ночью сюда, на пристань приду», — вспомнились слова Ростислава. То совсем уж неприлично, переступать эту черту Марфа не собиралась, но издали посмотреть, как княжич будет ее у пристани ждать, вздыхать и поглядывать на окна спящих изб, уж очень хотелось. Соблазн был так велик, какая уж там Рязань.
«Нет, негоже подставлять Изяславушку. Он ясно сказал — поезжай к Рязани, чтобы Глеба не злить. Поеду», — Марфа со вздохом поднялась с лавки. Все теперь казалось каким-то ярким, светлым, мысли путались, а молодость кружила голову.
— Ехать, надобно ехать, — пробормотала княжна.
— Поесть сперва надобно, ты ж, светлая княжна, ни крошечки с утра не съела, — засуетилась Услада, — сейчас крикну, чтоб на стол сбирали. Быстренько перекусим и в путь.
— Да можно и дорогой поесть, — промямлила Марфа, — хотя, чего там, успеем. Недобро, на ходу, да без должной молитвы. Вели накрывать.
Солнце перевалило за полудень, дальше откладывать было нельзя, и короба уже лежали на возах.
— Выезжаем! — хлопнула в ладоши Марфа.
Но в сенях княжну встретил встревоженный Вячко.
— Гроза сбирается, над Окой уж сверкает. Недобро сейчас ехать, переждать надобно, — покачал он головой.
Марфа выскочила на крыльцо. Первое, что ее встретило, — оглушительная тишина. Было так зловеще тихо, что скрип притворившейся за спиной двери болезненно отозвался в ушах. Солнышко заволокла тонкая серая дымка, сквозь которую оно просвечивало жалким бледным пятном. Марфа вышла на середину двора, завертела головой, пытаясь высмотреть — откуда движется ненастье. Над крышей прокатился рык неведомого чудища. Гором! А туча?
Мрачная туча надвигалась с севера, наваливалась на лес, стелилась над заливным лугом, завораживая своей неотвратимостью. Новый раскат грома, и огненная игла молнии насквозь прошила черное одеяло, ударяясь в окоем.
Марфа торопливо осенила себя распятьем и заспешила обратно в избу.
— Ну, я правда хотела выехать, да куда, в такую-то грозу. Нешто братцы сами того не видят? — радостно засияли карие очи.
[1] Запона
