Сюита №2 - Наталья Гончарова
Где-то вдалеке послышался рев заглушаемого двигателя машины. Сквозь медленно поглощающий ее сознания сон, она подумала, что, наверное, вернулись Жикели, и успокоившись, что, наконец, она не одна, провалилась в тяжелый и глубокий сон.
Проснувшись, она несколько минут лежа не шелохнувшись во тьме, не могла понять, что происходит, но ясно было одно, что-то не так. Анна не могла понять как долго она спала, может она сомкнула глаза лишь на несколько минут, а может уже минула вся ночь и пора вставать. Она повернула лицо к окну, по-прежнему непроглядная тьма, а значит далеко до утра. Анна села на кровать. Медленно глаза ее начали привыкать к темноте и она уже могла различать не только стол и стул, но и настенные часы и слабый отсвет, спрятанной будто в шкаф ночи, луны. На циферблате половина первого, и уже собираясь снова лечь спать, Анна, наконец, поняла, почему проснулась. Комнату заполнял слабый, но отчетливый запах дыма.
Обжигающий холод каменного пола, босыми ногами Анна металась по маленькой комнатке, пытаясь понять, откуда идет дым, прислушиваясь к зловещей немой тишине ночи. Ни треска огня, ни шагов прислуги, проснувшихся также как она, от запаха гари и дыма, ни голосов хозяев. Словно все вымерли. Неужели все спят. Или спит она? Явь это или сон наяву?
Приоткрыв дверь из своей комнаты, она осторожно выглянула в коридор. Все как обычно, тихо и спокойно, ни дыма и тумана от костра, значит пожар не здесь, не на вилле. Она снова вернулась в свою комнату и выглянула в окно, запах гари усилился. Что-то горело, но горело за пределами виллы.
Накинув платье, даже не удосужившись застегнуть его как следует, она просунула голые ноги в туфли и быстрым шагом спустилась на первый этаж и вышла из виллы.
Со стороны горы неслись как огромные тяжелые облака клубы зловещего черного смога. А где-то у подножия скалы, казалось, восходит новое солнце, желто-красное зарево огня.
— Вилла Остеррайхов! — В ужасе закричала Анна.
Она стремглав бросилась обратно на виллу, на бегу выкрикивая: — Пожар! Пожар! — причем на родном русском языке. Первым делом Анна побежала разбудить Жикелей, так как была уверена, что это именно они вернулись сегодня и это их автомобиль она слышала ночью.
Сначала она кинулась в детскую Матье. Никого.
Куда все исчезли? Она уже с трудом понимала, что происходит, до того ее одолел ужас и страх, и едва ли будучи в здравом рассудке она лишь металась по вилле, находя лишь тишину.
Она знала, как опасен пожар в этих местах. Ветер и сушь, с легкостью могли превратить маленький огонек на конце сигареты за считанные минуты в огненный шторм, сметающий все и вся на своем пути.
В комнате Жикелей тоже никого. Кажется, проснулась прислуга, внизу послышались голоса охранника Антуна и уборщицы Жюстин. Анна остановилась, прислушиваясь к ним, и в ужасе поняла, что оба пьяны в стельку, а потому едва ли могут ей помочью. Она постучала в последнюю, гостевую дверь. Тишина. И в отчаянии, словно цепляясь за последнюю надежду, безвыходно нуждаясь в нем, Анна толкнула тяжелую дверь в комнату Дэвида, отчего та с громким стуком распахнулась.
На кровати в только что натянутых и еще не застегнутых брюках сидел всклокоченный после сна и сердитый Дэвид.
Увидев его, она облегченно вздохнула, будто в его власти была сверхъестественная сила, способная решить не только все ее проблемы, но и одним лишь взглядом управлять стихией, будь то вода или огонь.
— Пожар на Вилле Остеррайхов, — коротко выдохнула она, вдруг почувствовав как силы покидают ее, и в изнеможении оперлась о дверной проем.
Он ничего не ответил, на его лице не отразилось ни удивления, ни страха. Дэвид в одно мгновение оделся, и бросился на улицу.
В черном небе стояло огромное облако дыма, и лишь отсутствие ветра спасало от того, что огонь не перекинулся на сосны вокруг а затем и на виллу Святой Камиллы.
Чем ближе они приближались, тем сильнее был слышен жуткий треск охваченной огнем виллы Остеррайхов.
Прямо на подъездной дорожке здания перед виллой, упав на колени и обхватив голову руками сидела Эдельтруд Остеррайх. По обе стороны от нее, прильнув к матери, как птенцы переростки, хотя и окрепшие телом, но еще уязвимые душой, были ее дети.
Отца семейства, Хуго Остеррайха нигде не было видно.
Никто не плакал и не стенал, зловещая тишина и только треск падающих перекрытий в немой ночи был страшнее самых горьких слез и самых громких криков.
— Где ваш муж? — коротко спросил Дэвид.
Эдельтруд подняла на него глаза и ослепшим и невидящим взором посмотрела на него и ничего не сказав только кивнула головой в сторону горящей виллы и снова застыла словно недвижимая статуя.
Где-то вдалеке послышался вой пожарной серены. Анна облегченно выдохнула. Скоро прибудут пожарные, они помогут, надо лишь дождаться. — Быстрее, быстрее, — молила Анна. Но перехватив пристальный взгляд Дэвида на огненное зарево, она в ужасе воскликнула, безошибочно угадав, его намерения.
— Нет, не делайте этого! — воскликнула она, и, подбежав, вцепилась ему в руку. Она и сама не знала, отчего так отчаянно цепляется за него и почему его судьба, так ее заботит. Но мысль, что он может сейчас погибнуть вызвала в ее сердце такую волну ужаса, что она готова была на все, только бы не отпускать его.
Но он, даже не взглянув на нее, решительно отдернул руку, и поспешно сняв с себя рубашку и намочив ее в рядом стоящем почти осушенном от засухи фонтане, и закрыв ею лицо, шагнул в дом. Он выскользнул из ее рук, как выскальзывает шелковый платок из непослушных пальцев, и вот уже в руках нет ничего, но память от прикосновения еще жива.
Секунда, минута, казалось, с момента, когда он исчез в огненном зареве, прошла целая вечность. В ушах стучало, в голове пульсировала кровь, и сердце выпрыгивало из груди. Анна так сильно сжимала сплетенные в замок пальцы, что они похолодели и онемели.
Она уже не думала ни о спасении Хуго, ни о горе мадам Остеррайх, она не думала ни о ком кроме него. В тот миг, долгий миг ожидания, Анна не молилась, не просила у высших сил помощи, не давала ни клятв, ни обетов, не веря и не надеясь в доброе, скованная и поглощенная ужасом и страхом.
Как вдруг послышался громкий треск, часть крыши с грохотом обвалилась, являя зияющую темноту
