Елена Арсеньева - Берег очарованный (Елизавета Кузьмина-Караваева, мать Мария)
Теперь она сама искала несчастных. Их было много среди русских эмигрантов. Правда, некоторым было мало слов.
Как-то она приехала в Пиренейские шахты, чтобы навестить русских шахтеров. Никаких слов они и слушать не хотели.
— Вы бы лучше нам пол вымыли да всю грязь вывезли, чем доклады нам читать, — злобно сказал один шахтер.
И Елизавета немедленно принялась за дело. Работала она усердно, но нечаянно окатила водой платье. Рабочие молча смотрели на нее. Потом тот человек, который только что говорил с ней так злобно, вдруг снял свою кожаную куртку и дал ей:
— Наденьте… Ведь вы вся вымокли.
Потом ее накормили обедом… и выслушали все, что она хотела сказать. Потом один из шахтеров признался, что совсем уж решился было покончить с собой, но теперь…
Это был первый урок для Елизаветы: сначала дела, и только потом слова. И все же она была недовольна собой.
«То, что я даю им, так ничтожно! — размышляла Елизавета. — Поговорила. Уехала да забыла. Но я не поняла, почему не получается полных результатов. Каждый из остальных требует всей вашей жизни, ни больше ни меньше. Отдать всю свою жизнь какому-нибудь пьянице или калеке, как это трудно!»
Не могла она в эти мгновения не вспоминать, как предлагала Блоку свою жизнь. Он не принял. А чем, собственно, «пьяницы или калеки» хуже перед лицом Творца? Разве они не достойны ее полной жертвы? И точно так же ей, лишившейся детей, стало казаться, что все оставшиеся в живых — ее дети. Большие и маленькие, взрослые и младенцы… Отдать себя им можно было, только отрешившись от всего земного, в молитвенном служении не столько Богу, сколько людям.
В марте 1932 года в храме Сергиевского подворья при парижском Православном Богословском институте Елизавета Юрьевна Скобцова, по первому мужу Кузьмина-Караваева, урожденная Пиленко, отложила мирское одеяние, облеклась в простую белую рубаху, спустилась по темной лестнице с хоров Сергиевского храма и простерлась на полу крестообразно.
В рубаху белую одета…О, внутренний мой человек,Сейчас еще — Елизавета,А завтра буду — имярек.
С этого завтра начался путь матери Марии на улицу Лурмель, а потом и в пещь огненную.
Спустя несколько лет после того, как пепел матери Марии был развеян над землей, а дух отлетел в небеса, один из ее друзей, Григорий Раевский, увидел во сне, как она идет полем, среди колосьев, обычной своей походкой, не торопясь. Он бросился ей навстречу:
— Мать Мария, а мне сказали, что вы умерли!
Она взглянула поверх очков, с улыбкой и чуть лукаво:
— Ну, знаете, мало ли что рассказывают! Вот видите: я жива.
Теперь свершилось: сочетаюВ один и тот же Божий часДорогу, что приводит к раю,И жизнь, что длится только раз.
Примечания
1
Новеллу о судьбе этой пары — «Возвращение в никуда» — можно прочесть в этой книге.
2
К слову сказать, Д. Кузьмин-Караваев шел путем, сходным с путем своей бывшей жены. В 192.2 году он был выслан из России, принял католичество, постригся, служил священником русского католического храма в Берлине, преподавал в колледже Св. Георгия под Парижем. Закончил свои дни в 1959 году в Ватикане, где был главным хранителем библиотеки.
3
Здесь, близ Анапы, находилось имение семьи Пиленко.
