Бонни Вэнак - Вторжение любви
Обеспокоенный, Томас затушил собственную сигару и направился в комнату, в которой хранились привезенные из Египта ценности. После смерти дяди и тети ему досталась вся их коллекция. Томас вынул из кармана ключ, но, к его изумлению, дверь отворилась от легкого прикосновения. Войдя в комнату, он отдернул тяжелые парчовые шторы, и в воздухе тут же закружились мириады пылинок.
Он всегда запирал эту комнату. Правда, внизу был запасной ключ, но экономка слыла весьма педантичной особой. На первый взгляд все вещи были на своих местах – стояли на столах или теснились в углах. Томас выбрал несколько – те, что нравились герцогу Колдуэллу. Грэм даст за них хорошие деньги, которых хватит на ремонт домов.
Томас остановился перед большой картиной, прислоненной к столу. Джон Сингер Сарджент. «Египтянка». На картине была изображена необычайно притягательная обнаженная девушка со смуглой кожей. Ее нежная чувственность и очарование неизменно восхищали зрителей и завораживали Томаса всякий раз, когда он смотрел на нее.
Ночью он мечтал о египетской девушке, и она явилась ему в образе Джасмин. Маленький, гордо вздернутый подбородок, изящный профиль, мечтательный и немного грустный взгляд. Она обладала смуглой кожей, гибким станом, полной грудью и восхитительно округлыми бедрами. Ее робкая улыбка таила в себе обещание любви, а врожденная чувственность соседствовала с трогательной невинностью. Томаса снедала такая тоска, что во сне он неизменно видел то, чем не мог обладать в действительности.
Сны Томаса были быстротечны. Он просыпался и потягивался, ощущая тянущую боль застарелого шрама и тяжелое бремя долга на своих плечах.
Сунув руку в карман, Томас извлек от туда амулет из яшмы, вырезанный в форме скорпиона. Амулет, принадлежавший Найджелу. Скорпион удобно лежал в ладони Томаса. Лжец.
В ту зиму, когда братьям исполнилось по восемь лет, Найджел заболел корью. Их дядя и тетя забрали Томаса в Египет, чтобы уберечь от болезни. Мальчик купил этот амулет у старика с коричневой кожей на рынке в Каире. Торговец сказал, что амулет приносит счастье, и Томас подарил его брату по возвращении в Англию.
В ночь, когда с Найджелом случилось несчастье, доктор нашел амулет у него в кармане, и Томас запер скорпиона в этой самой комнате. Амулет оставался здесь вплоть до прошлой недели – именно тогда Томас показал его заинтересовавшейся иноземными вещицами Шарлотте.
Горло Томаса сдавило от нахлынувших на него эмоций, и он принялся крутить амулет в руке.
– Эх, Найджел, Найджел, не слишком много счастья он тебе принес, – пробормотал он.
Тяжело вздохнув, Томас убрал скорпиона в карман. Брат мертв. И теперь Томас ради благополучия семьи обязан найти подходящую невесту. Если только…
Не Джасмин, нет. Она не вписывается в его окружение. И ничто не изменит отношения общества к ней. Даже простой визит Томаса в ее дом вызовет кривотолки.
Внезапно Томасу стало плевать на мнение общества. Ему просто необходимо увидеть ее снова. Вновь услышать этот нежный мелодичный говор, в сладости которого таится яд. В отличие от окружавших его девушек, которые были понятны Томасу с первого взгляда, Джасмин постоянно ускользала от него. Она была волевой, независимой и необычной. При виде ее кровь в жилах Томаса начинала бежать быстрее, словно от крепкого игристого вина. Ему хотелось попробовать это вино на вкус, слизнуть капли с хрустального бокала, коим была Джасмин, и впитать в себя всю ее.
Нет, ему нужно забыть ее – запретный плод, свисающий с очень высокой ветви.
Томас вцепился руками в стол, вспомнив неудачу прошлой ночи и волшебство поцелуя, сорванного с губ Джасмин. Страсть обожгла его кровь, когда Джасмин стала мягкой и податливой в его объятиях. Дьявол! Он не в силах выбросить эту женщину из головы. Она была подобна горячему ветру пустыни, ворвавшемуся в его холодный, скучный мир. Да, Джасмин именно ворвалась в его жизнь и бросила ему вызов. Завладела его измученным и изголодавшимся по любви существом. А Томас обожал отвечать на брошенный вызов.
Он просто обязан извиниться перед Джасмин за дурное обращение. Да, она обманом проникла в его дом, но его мать повела себя грубо, бесцеремонно выставив непрошеную гостью. Томас нанесет Джасмин визит и принесет извинения от имени всей семьи. Ни больше ни меньше.
Но сначала… Он убрал амулет в карман и еще раз посмотрел на картину. Томас прикажет лакею повесить ее в своей спальне на самом видном месте – над камином. Он больше не станет прятать эту прекрасную египетскую девушку в темной комнате.
Несколькими часами позже Томас стоял на крыльце дома отца Джасмин. Сжимая в руках букетик фиалок, он старался не обращать внимания на любопытные взгляды прохожих, которые словно говорили: «Неужели лорд Томас пришел с визитом к мисс Тристан?»
На двери висел медный молоток, выполненный в виде сфинкса, – еще одна странность виконта, о которой шептались в обществе. Однако Томаса ничуть не удивляло наличие подобного дверного молотка. Взявшись за кольцо, свисавшее изо рта сфинкса, молодой человек решительно постучал. Дверь отворил лакей с массивным двойным подбородком.
– Лорд Томас Уолленфорд с визитом к мисс Джасмин Тристан. – Томас подал лакею белоснежную карточку со своим именем, написанным черными чернилами.
Взяв из рук гостя карточку, лакей сурово взглянул на него, а потом провел в холл и исчез в глубине дома.
Томас же принялся разглядывать полированную мебель и сверкающий пол. Единственным свидетельством присутствия в доме выходцев из Египта служила лишь небольшая статуэтка на столе – Рамзес, воинственный фараон. Полированная поверхность камня поблескивала в полумраке.
Мысли Томаса вновь сосредоточились на Джасмин. Сумела ли его мать сломить ее дух? Неужели Джасмин сейчас плачет в своей комнате, не в силах забыть пережитый позор? Мысль о том, что он увидит лишь жалкое подобие прежней Джасмин с покрасневшими от слез глазами, наполнила Томаса гневом и сожалением. Ну почему его мать устроила сцену, вместо того чтобы тихо проводить незваную гостью до дверей?
Вскоре вернулся лакей, который почему-то не смел поднять на Томаса глаз.
– Лорд Томас, мисс Тристан не принимает посетителей. А вас – тем более.
Похоже, его подозрения подтверждаются.
– Что именно она сказала?
– Милорд, я бы предпочел не повторять этого.
– А я настаиваю на том, чтобы вы повторили, – решительно произнес Томас.
– Мисс Джасмин сказала… э… она сказала… – Лакей опустил глаза долу. – Передайте этому несносному снобу: пусть убирается к черту.
Томас с трудом сдержал улыбку, радуясь тому, что его матери не удалось сломить дух Джасмин. Ее отказ принять его не имел никакого значения. Он найдет иной способ увидеться с ней.
