Барбара Картленд - Бегущая от любви
— Вы всерьез полагаете, что я позволю вам… прикоснуться ко мне, после того как узнала, что вы лишь делали вид, что хотите взять меня… замуж.
— Я сказал тебе: это не важно. Я буду ухаживать за тобой, оберегать, у тебя будут любые деньги и столько драгоценностей, сколько ты пожелаешь…
— Нет! — перебила Салена. — У вас есть жена. У вас есть дети. Нельзя говорить такие вещи… мне, если вы… принадлежите им.
— Я принадлежу тебе, а ты — мне, — сказал князь.
Он сделал шаг вперед, и Салена вскрикнула:
— Не смейте… касаться меня! Я немедленно уезжаю! Я собираюсь найти отца.
— Ты воображаешь, что нужна ему? — спросил князь. — Он был рад, что я заплатил за тебя, и скоро ты тоже будешь радоваться, моя маленькая голубка.
— Нет… нет! — вскричала Салена.
Она бросилась к двери, но князь перехватил ее и толкнул обратно. Салена неистово сопротивлялась, отбиваясь руками и ногами.
Салена была маленькой, хрупкой, но все же князь не смог удержать ее. Морщась от боли, он отпустил Салену.
— Я вижу, с тобой следует обращаться, как с упрямым мужиком, — сказал князь. — Но сейчас ты поймешь, кто твой хозяин.
С этими словами он вышел, заперев за собой дверь.
Салена не сразу поняла, что произошло, а когда осознала, у нее перехватило дыхание.
Она бросилась к двери, тщетно пытаясь ее открыть, и в эту минуту вернулся князь.
На губах его играла циничная улыбка, а выражение лица было таким жестоким, что на мгновение Салена застыла, скованная ужасом.
Потом она увидела у него в руках длинную плетку.
Не веря собственным глазам, она смотрела на нее, пока князь подходил ближе, и, только когда он замахнулся, закричала и попыталась увернуться.
Но было слишком поздно!
Князь швырнул Салену на кровать, и в следующее мгновение плеть врезалась в ее тело.
Салена вновь закричала. Князь трижды успел ударить ее, прежде чем она нашла в себе силы подняться и кинуться к двери.
Он схватил ее за ночную сорочку и рванул на себя.
Салена споткнулась и не упала лишь потому, что уцепилась за секретер.
А потом она почувствовала под правой рукой что-то твердое.
Не зная, что это за предмет, но в надежде, что он может послужить оружием, Салена стиснула его в кулаке. Рассмотреть его и понять, что это, она не успела: князь обхватил ее поперек туловища и вновь швырнул на кровать.
Уткнувшись лицом в простыни, она услышала, как свистнула плеть. Князь безжалостно сек ее, и при каждом ударе ей казалось, что в ее сознание врываются языки пламени.
Послышался чей-то крик, и Салена даже не осознала, что это кричит она сама.
Потом она затихла, и князь, тяжело дыша, перевернул ее на спину.
Сознание покидало ее. Она лежала на кровати с закрытыми глазами и была полностью в его власти.
В правой руке у нее был нож для резки бумаги — именно его она случайно взяла с секретера.
В муках боли она стиснула его в кулаке, и, когда князь перевернул ее на спину, нож смотрел вверх.
Князь этого не заметил.
С торжествующим криком он набросился на Салену, и лезвие вонзилось ему в живот.
Схватившись за рукоятку, он скатился с Салены, тяжело и хрипло дыша.
— Ты убила меня! Я умираю! Пошлите за доктором! Спасите меня! Господи, помоги мне!
Салена села и увидела полураздетого князя, лежащего у кровати. Его окровавленные пальцы сжимали рукоятку ножа, и кровь заливала белое покрывало, упавшее на пол.
— Ты убила меня! Убила! — вопил князь по-французски. — Помогите! Помогите!
Казалось, слова постепенно замирают у него в горле. Салена в ужасе подумала, что и вправду убила его.
Она с опаской спустилась с кровати, словно не понимая, что теперь никто не может ей помешать.
— Я — умираю! — выдохнул князь, и его глаза закрылись. Под ним на полу разливалась алая лужа.
С криком ужаса Салена выбежала через открытую дверь на террасу и, с трудом понимая, что делает, бросилась по лестнице, мимо переливающегося фонтана, вниз, в сад.
Она босиком пробежала по белому мрамору, по зеленой лужайке, мимо деревьев — и очутилась у края мыса.
Она колебалась не больше мгновения, глядя на волны, разбивающиеся о серые камни.
А потом бросилась вперед, вздрогнув, когда холодные брызги попали ей в глаза.
Неистово, ожесточенно Салена поплыла в открытое море…
Глава 3
Герцог Темплекомский выигрывал, и гора луидоров перед ним росла с каждой раздачей.
Женщины, которые наблюдали за игрой у других столиков, постепенно перемещались к герцогу и стояли у него за спиной, вскрикивая от восхищения при каждой удачной взятке.
Хозяин этой роскошной виллы — великий князь Борис поставил для своих пятидесяти гостей четыре огромных стола в гостиной и на террасе, выходящей в сад.
Вилла располагалась на возвышении, откуда открывался великолепный вид на гавань и скалы, окружающие ее.
Но никого из гостей ничего, кроме карт, не интересовало. Герцог выиграл в очередной раз, и даже те, кто играл против него, не могли не выразить восхищения его удачей.
Мужчина, который сидел рядом с герцогом и весь вечер ни разу не выиграл, с досадой откинулся на спинку кресла, и чей-то мягкий голос за спиной у него произнес:
— Не везет в картах, повезет в любви!
Слово «любовь» напомнило герцогу об Имоджин, и он оглянулся, думая, что она, как всегда, стоит рядом с ним.
Но Имоджин не было, и герцог вспомнил, что совсем недавно видел, как она вышла в сад через застекленные двери.
И кажется, хотя герцог не был в этом уверен, ее сопровождал великий князь. Герцог нахмурился.
Великий князь Борис пользовался большим успехом у женщин — и не только потому, что его щедрость не уступала его богатству, но и потому, что он был действительно привлекательным мужчиной и перед его обаянием трудно было устоять любой женщине.
Герцог вспомнил, как по дороге сюда Имоджин без умолку твердила о том, как ей хочется увидеть очаровательного хозяина виллы.
Он был слегка задет тем, что в такой вечер Имоджин способна думать о других мужчинах.
Отправляясь на своей яхте из Марселя, герцог пришел к выводу, что пора расстаться наконец с холостяцкой жизнью и жениться на леди Мортон. Их связь длилась давно, и никто уже не сомневался, что рано или поздно дело кончится браком.
Муж леди Мортон погиб во время англо-бурской войны, но она вышла замуж в совсем юном возрасте, и сейчас, в двадцать два года, ее красота была в самом расцвете.
Родственники давно уговаривали герцога жениться, удивляясь, что в свои двадцать семь лет он еще не увлечен к алтарю какой-нибудь мамашей, охотящейся за женихом для дочери. Но герцог, хотя в его жизни было немало искушений, оставался верен данной себе еще в раннем возрасте клятве, что никто не заставит его жениться, если он сам того не захочет.
