Барбара Картленд - Сокровище любви
В письмах дядя с необыкновенной гордостью описывал свое жилище. Это действительно было прекрасное, внушительное здание с белыми оштукатуренными стенами, архитектура которого удивительно гармонировала с окружающим пейзажем.
Постройка была двухэтажной; весь первый этаж опоясывал широкий балкон, на который снизу вела выгнутая подковой пологая лестница; теперь балкон был разрушен, во многих местах зияли дыры.
За долгие годы черепица с крыши кое-где обвалилась; бурные, иногда задувавшие здесь ветры, сорвав ее, разбросали перед домом. Весь фасад тоже был испещрен дырами и проломами — без сомнения, дело рук некогда хозяйничавших тут варваров.
Входная дверь была сорвана с петель; все вокруг поросло лишайниками; переплетающиеся стебли вьющихся растений гирляндами свисали, обвиваясь вокруг колонн и остатков балкона, занавешивали окна, не давая солнечным лучам проникать через них.
Все здесь было до такой степени ветхим, разваливающимся, заброшенным, что один только вид этого места вызывал в душе чувство гнетущей тоски и подавленности.
Всадники спешились, и Андре прошел в дом, стараясь как можно осторожнее ступать по полусгнившему настилу пола.
Он нисколько не удивился, обнаружив, что комнаты совершенно пусты, если не считать осыпавшейся с потолка штукатурки да разбитых деревянных ставней; все, что можно было унести, было разграблено и похищено.
Часть дома в свое время горела — здесь стены были почерневшие, обугленные. Полы везде были покрыты толстым слоем пыли, со стен и потолков свисала паутина, — в общем, дом являл собой грустное зрелище полного разорения и запустения.
— Для нас здесь, очевидно, ничего не оставили, — заметил Андре, обращаясь к Тома.
Это были первые слова, произнесенные им с того момента, как они подъехали к дому.
Андре рад был снова выйти на воздух, в заросший вьющимися растениями цветущий сад.
— Никто не приходит сюда, — сказал Тома. — Плохо! Злые чары!
— Чары? При чем здесь это? — удивился Андре.
Вместо ответа негр повернулся и указал куда-то в сторону.
Андре проследил за направлением его руки.
— Что это? Что ты мне показываешь? Затем он увидел, что на одной из колонн, у подножия лестницы, лежит что-то похожее на согнутую ветку или обрывок веревки.
— Что это такое? — удивленно воскликнул Андре.
— «Оуанга» Педро — черная магия — зло! — ответил Тома.
— Чепуха! — возразил Андре. — Я не верю во все эти выдумки. Для тебя это, может быть, что-то и значит, но не для меня! — Он проговорил все это очень резко. Потом, заметив, какое огорченное лицо стало у негра, быстро сказал:
— Прости меня, Тома. Я не хотел расстраивать тебя, возможно, это вырвалось у меня от страха. На меня все это тоже подействовало. В этой стране запросто можно поверить во что угодно, в любую магию — черную или белую.
— Идите сюда, посмотрите, мосье, — позвал его Тома.
Они подошли к колонне, и Андре разглядел наконец предмет, увиденный им издалека. Это и в самом деле была веревка.
Она была толстая — примерно с руку мужчины в запястье, — бледно-зеленая, длиной около двух футов; концы ее были связаны вместе цветными шерстяными нитками, а в узлы были воткнуты перья — обыкновенные куриные перья, наполовину белые, наполовину красные.
Часть веревки была присыпана каким-то белым порошком, который начал шелушиться и осыпаться, как только Андре дотронулся до него. Другую часть покрывало нечто застывшее, высохшее и почерневшее. Андре был уверен, что это кровь.
— Что это? — спросил он опять.
— Говорю вам, мосье, зеленая змея-»оуанга» Педро. Это сильное волшебство — Magie Noir!6.
— Но зачем это здесь?
— Не знаю, мосье. Просто кому-то известно, что вы приезжаете.
— Я? Приезжаю сюда? Как может кто-нибудь знать об этом? — не поверил Андре.
Тома обратил свой взгляд в сторону гор, потом ответил:
— Всем известно все. Барабаны говорят.
— То есть ты хочешь сказать, — начал медленно и терпеливо выяснять Андре, — что о моем прибытии сюда, на эту пустынную и заброшенную плантацию, может быть уже известно кому-либо из тех, кто занимается колдовством и может вызывать богов воду?
Тома кивнул.
— Знаешь, мне невероятно трудно поверить во все, что ты говоришь мне, — признался Андре.
Он взглянул на обрывок веревки и обнаружил, что она, по всей видимости, лежит здесь совсем недолго.
Андре коснулся пальцами ее темного конца, того, который, как ему показалось, был измазан кровью; он был мягкий и влажный на ощупь. Это на самом деле была кровь!
Он заметил также, что колонна, на которой лежала «оуанга», была очищена от кустарников, в то время как другая, с противоположной стороны, совершенно скрывалась в их зарослях.
Без сомнения, веревку, изображавшую змею, положили сюда недавно, возможно даже только сегодня утром или прошлой ночью.
— Я ничего не понимаю в этом, Тома, — сказал Андре, — знаю только одно — все это мне очень не нравится.
— Не беспокойтесь, мосье, — ответил Тома. — Найду хорошего папалои, все будет хорошо.
— Что это? — спросил Андре.
— Это человек, мосье.
— Да, но что за человек, кто он?
— Тот, кого вы называете священником; священник воду.
Андре потер рукой лоб.
— Должен ли я понимать это так, что, для того чтобы уничтожить силу заклятия, которое несет мне это изображение змеи, мы должны найти жреца воду, посвященного в тайны белой магии?
— Именно так, мосье.
— Это кажется мне самым невероят… — Андре прикусил язык, оборвав фразу на полуслове.
Внезапно он вспомнил, как Жак говорил о том, что если он хочет, чтобы его принимали за мулата, то он должен не только выглядеть, но и думать, как мулат.
Мулаты верят в воду так же, как и негры. Ну что ж, отлично, — как говорится, надо испить чашу до дна! Каким бы странным и необычным ни казалось ему все происходящее, он будет отныне вести себя как настоящий гаитянин, и если для этого понадобится участвовать в борьбе белой и черной магии, то он и на это согласен.
— Где ты думаешь найти жреца — этого самого папалои? — спросил он у негра.
— Я найду, мосье.
— Ладно, согласен, — не стал настаивать Андре. — А пока что давай-ка избавимся от этого хлама!
Он сдернул веревку с колонны и, размахнувшись, изо всех сил зашвырнул ее в густые, непролазные заросли кустов, покрывавшие все пространство около дома.
— Слава Богу, она хоть не взорвалась! — улыбнулся Андре, но Тома смотрел на него без улыбки.
— Проклятие все еще здесь, пока папалои не снимет его.
Андре, снова придя в хорошее настроение, хлопнул негра по плечу.
— Ну так найди мне этого твоего папалои, — воскликнул он, — а заодно и какое-нибудь местечко в доме, где бы я мог проспать эту ночь, не опасаясь, что крыша обрушится мне на голову или пол подо мною провалится. — Взглянув на дом, он добавил печально:. — По крайней мере, во сне я смогу почувствовать себя хозяином плантации де Вийяре, который спит спокойно в своем собственном доме, принадлежащем ему по закону, хотя никто, пожалуй, и не поверит этому, кроме тебя.
