Джорджетт Хейер - Смятение чувств
– Какой-то джентльмен ожидает вас внизу, милорд. Адам взял карточку и прочел ее, слегка приподняв брови. Эта карточка была гораздо крупнее, чем обычно принято, и имя на ней было написано чрезвычайно вычурным почерком. «Мистер Джонатан Шоли» – гласила надпись. За ней следовал адрес на Рассел-сквер и другой, в Корнхилле. Это показалось весьма странным. Озадаченный, Адам обратился к письму лорда Оверсли. Оно было кратким, всего лишь с просьбой принять «моего хорошего друга, мистера Шоли» и тщательно рассмотреть любое предложение, которое, возможно, сделает ему этот джентльмен.
– Попросите мистера Шоли подняться наверх, – сказал Адам.
Он уловил глубокое неодобрение в окаменевшем лице лакея и в том, как – в высшей степени невыразительно – он ответил;
– Да, милорд.
Не падая духом, но недоумевая, чем вызван визит мистера Шоли, он кивком отпустил лакея и стал ждать развития событий. Было совершенно ясно, что у лорда Оверсли в голове была какая-то идея, как ему помочь, но каким образом неизвестный мистер Шоли может внести в это свою лепту, он совершенно не мог представить.
Через несколько минут лакей вернулся, доложив о мистере Шоли, и в комнату вошел очень крупный, крепкий человек, который остановился на пороге, смерив Адама энергичным взглядом из-под изогнутых бровей. Взгляд был одновременно подозрительным и оценивающим. Адам встретил его довольно спокойно, но без особого восторга – лицо его выражало приветливость и одновременно некоторое высокомерие: какого черта этот человек, судя по виду, торговец, так на него уставился?
Мистер Шоли был человеком средних лет, его могучее тело было облачено в старомодный костюм табачного цвета. В отличие от хозяина, одетого в облегающий сюртук с закругленными фалдами из высокосортного черного материала, узкие панталоны и высокие сапоги, мистер Шоли отдавал предпочтение стилю, в, соответствии с которым многие годы одевались только солидные коммерсанты и, возможно, некоторые сельские сквайры, совсем не стремящиеся блистать в светском обществе. Его сюртук был длинен, на нем были панталоны с чулками и туфли с квадратными носами, украшенные стальными пряжками. Его манжеты были тщательно накрахмалены, а галстук повязан скорее аккуратно, нежели с артистизмом; лишь жилет оживлял общее однообразие одежды широкими чередующимися полосами травянисто-зеленого и золотого цвета. Самый малодушный представитель денди скорее принял бы смерть на костре, чем напялил на себя подобное одеяние, но, бесспорно, оно смотрелось внушительно. Так же, как и бриллиантовая булавка, воткнутая в галстук мистера Шоли, и перстень с изумрудом. Он явно был человеком состоятельным, но своими огромными мускулистыми плечами, короткой толстой шеей и привычкой двигать челюстями, будто пережевывая жвачку собственных мыслей, никого сейчас так сильно не напоминал Адаму, как воинственного быка.
– Мистер Шоли? – проговорил Адам.
– Да, так меня зовут. Джонатан Шоли, не больше и не меньше! Это не значит, что я не смог бы прибавить к нему титул, если бы мне вздумалось это сделать. И стало быть, ни Богу свечка, ни черту кочерга? Нет уж, меня вполне устраивает Джонатан Шоли! И любого вполне устроит, если уж на то пошло, – добавил он глубокомысленно. – И вот что я вам скажу, милорд: в Сити вы днем с огнем не сыщете имени более уважаемого! – Это было произнесено с угрозой и вызовом, но, к счастью для Адама, который не нашелся что ответить, мистер Шоли внезапно продолжил:
– Так вот, я из тех, кто любит чувствовать твердую почву под ногами. Вы – виконт Линтонский? Опешив, Адам ответил:
– Да, я – виконт Линтон.
– Не Линтонский? – резко переспросил мистер Шоли.
– Не Линтонский, – подтвердил Адам с восхитительной серьезностью. – Знаете ли, мы, виконты, часть того, что вы могли бы назвать охвостьем пэрского сословия! Никто с титулом ниже графского не может употреблять это «ский»!
– Вот этого его светлость мне не сказал, – заметил мистер Шоли. – Но, пожалуй, это не имеет существенного значения, а вообще-то я действительно мечтал о графе. И все-таки виконт лучше, чем барон. Барон мне никак не подходит, в этом вы меня не переубедите! – Он снова испытующе посмотрел на Адама и хмыкнул:
– Ага, сейчас вы спрашиваете себя, кто я, черт возьми, такой и что мне от вас нужно, не так ли? Адам рассмеялся:
– Я действительно спрашиваю себя, что вам от меня нужно, но не кто вы такой. Вы – друг лорда Оверсли. Не желаете ли присесть?
Мистер Шоли позволил отвести себя к креслу, но сказал, не сводя проницательных глаз с лица Адама:
– Он так вам и сказал, да? Я благодарен ему за это. Сам бы я не осмелился на такую дерзость, хотя не отрицаю, что мне снова и снова удается подтолкнуть его светлость на верные дела, и я всегда находил его очень любезным. Но я не прихвостень титулованной знати, болтающий о своих важных друзьях, лорде Этом и лорде Том, чем не одурачишь никого, кроме праздных зевак. Вам следует это запомнить! – добавил он, нацелив на Адама толстый палец. – Вы не увидите меня обосновавшимся в Мэйфере[3] среди разных, вельмож, потому что я прекрасно знаю, что не добьюсь ничего, кроме как сделаю из себя посмешище. – Он освежил себя щепоткой нюхательного табаку. – У меня – лучший! – горделиво заявил он, вытирая нос платком из тончайшего батиста. – Тридцать седьмой номер от Хардмана – с ним ничто не сравнится! – Он взглянул на Адама поблескивающими глазами. – Итак, это все, что вы обо мне знаете, не так ли? Друг милорда Оверсли! – Он поразмыслил над этим пару секунд. – А больше он ничего вам не сообщил?
– Нет, – ответил Адам, добавив с улыбкой:
– Нет необходимости сообщать что-то большее.
– Гм! Не сказал вам, какое у меня к вам дело? А я-то думал, что скажет, хотя и он говорил, что предоставит мне изложить вам все на собственный лад. Он знает толк в делах, черт меня подери! Догадался, что мне потребуется нечто большее, чем его свидетельство, прежде чем я раскошелюсь. – Он кивнул и снова бросил пронзительный взгляд на Адама. – Если он рассказывал вам, кто я такой, то должен был сказать, что я очень крепко держусь в седле. Я из тех, кто любит, чтобы все было честь по чести, однако это не значит, что я не дам фору любому в торговом деле, уверяю вас! Но никто не скажет вам, что Джонатан Шоли кого-то надул. Я ни с кем не шучу шуток, потому что это не в моей натуре, и, что, еще важнее, доброе имя стоит сотни сделок, заключенных под выпивку! У меня все делается так, что комар носа не подточит, а что касается моей деловой репутации, она хорошая, где бы ни велась торговля. Вы, наверное, захотите узнать, как я сделал свои денежки, потому что я ведь не явился в этот мир прямо в чулках и башмаках!
