Мэгги Осборн - Луна прерий
– А чем бы Кларенс занимался, если бы остался жив? – Именно этот вопрос он задавал себе снова и снова. Как бы Кларенс Уорд распорядился своей жизнью, если бы ему представился такой шанс?
– В случае победы Юга Кларенс собирался купить побольше земли и выращивать разные зерновые культуры. Экспериментировать, выводить новые сорта. – Она сидела, склонив голову набок, и взгляд ее был устремлен в прошлое. – Когда стало очевидным, что Юг проигрывает, Кларенс перестал говорить о будущем. Честно говоря, я даже не знаю, что бы он сейчас делал. Как я уже говорила, мистер Уорд сумел спасти большую часть своего капитала. Возможно, Кларенс завел бы свое дело. А может, и нет. Он всегда говорил, что не очень дружит с цифрами.
– Он был набожным?
– Уорды имели свою скамью в церкви, и Кларенс всегда ходил с семьей на службы. – Она помолчала. – Как странно. Я даже не знаю, ходил он туда, чтобы угодить матери, или сам этого хотел.
– Вы не обидитесь, если я спрошу, почему вы вышли замуж именно за Кларенса? – Он не сомневался, что ее руки добивались очень и очень многие.
Она кивнула, потом устремила взгляд на уходящую в темноту дорогу.
– Я была очень молода, мистер Камерон. И влюбилась в него. Хорош собой, прекрасно танцует, безукоризненные манеры. Из хорошей семьи. – Она умолкла.
– О чем вы задумались? – спросил Камерон, внимательно глядя на нее.
– Очень трудно найти правильный ответ на ваши вопросы, – призналась наконец она. – Я по-настоящему не знала Кларенса. И когда поняла это, была потрясена.
Она нахмурилась и провела кончиком языка по верхней губе.
– Я видела в Кларенсе наставника, покровителя. Надеялась, что он будет заботиться обо мне. Возможно, со временем мы нашли бы общий язык и жизнь наша наладилась.
Трудно сказать. – Она бросила на него взгляд. – А каким вы видели Кларенса?
Еще одна возможность рассказать ей все. Ведь именно ради этого он и приехал. Но Камерон никак не мог решиться.
– Если не возражаете, я расскажу об этом в другой раз. – Он достал из нагрудного кармана часы. – Уже поздно.
Камерон поднялся и невольно залюбовался Деллой: красиво очерченные губы, золотые искорки в глазах, блестящие волосы. Выходной наряд подчеркивал ее изящную фигуру. Живи она в городе, где злые языки не распускали бы о ней сплетни, каждый мужчина на сто миль вокруг попытался бы добиться ее расположения.
– Спокойной ночи, миссис Уорд.
– Спокойной ночи, мистер Камерон.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Камерон кивнул и, спустившись с террасы, растворился в темноте.
Добравшись до амбара, он проверил скотину, после чего сел на пенек у двери и закурил сигару.
Надо было сказать ей. Хватит тешить себя надеждой, что можно просто уехать отсюда, оставив все как есть. Честь требует, чтобы он раскрыл всю правду. Делла имеет право знать, кого кормит. Кому открыла свою душу. Имеет право его ненавидеть.
Нельзя больше откладывать. Он и так провел здесь слишком много времени. Он должен был рассказать ей все еще в ту первую ночь. Как и намеревался. Но ему захотелось поближе узнать женщину, чью фотографию он носил с собой почти десять лет. Какой она была? Какой стала теперь? Он был вынужден признаться себе, что Делла превзошла все его ожидания.
Покуривая сигару, разглядывая звезды над головой, Камерон вдруг подумал о том, каково это – быть любимым такой женщиной, как Делла Уорд. Кларенс был счастливчиком. Интересно, понимал ли он это?
Камерон поднялся и посмотрел в сторону дома. Делла перенесла лампу в спальню, и он видел ее темный силуэт на занавесках. Интересно, заплетает она на ночь косу или спит с Распущенными волосами?
В сердцах он изо всех сил ударил кулаком в стену амбара. Какой же он дурак! Давно пора убираться отсюда.
Но прежде чем уехать, он должен спросить ее еще кое о чем. Сама Делла никогда не затрагивала эту тему, и Камерон осознавал, что его вопрос будет для нее болезненным.
Глава 5
Артиллерийские залпы сотрясали землю, взметая в воздух куски земли и разодранные листья, обрушив все это на мятежника-конфедерата, вдруг появившегося на самом верху, над склоном. Тот согнулся, опустив голову, но потом вдруг резко дернулся, заметив притаившегося на дне оврага Камерона. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем оба выстрелили. Обжигающая боль пронзила предплечье, но Камерон едва ли заметил это. Все его внимание было приковано к алому цветку, распускавшемуся на форменном мундире конфедерата.
Южанин уронил оружие и, упав на колени, схватился за грудь. Еще мгновение он смотрел на Камерона – как-то удивленно, растерянно, – потом глаза его закрылись, и он покатился вниз по склону, остановившись в нескольких футах от ног Камерона.
Камерон целился из винтовки, пока не убедился, что мужчина мертв. Затем поднял голову и прислушался к разрывающим деревья взрывам, разбрасывающим вокруг грязь и пыль.
Черт! Теперь он заперт в этом овраге, рядом – мертвый повстанец. А в лесу может оказаться еще несколько его соратников. Внимательно оглядев вершину склона, стараясь уловить малейшее движение, Камерон посмотрел на свою руку. Чтобы обследовать рану, пришлось снять мундир и отвернуть окровавленный рукав рубашки. Пуля прошла навылет, не задев кости. Ему снова повезло.
Оторвав от рубашки полоску материи, он, как мог, перебинтовал рану, после чего продумал свои возможности. Попробовать прорваться? Интуиция подсказывала, что запас удачи на этот день он израсходовал. Пытаться увернуться от артиллерийского огня – все равно что играть в прятки со смертью. Остается лишь ждать, когда обстрел закончится.
Опустившись на влажный папоротник, Камерон вцепился в свою винтовку и принялся изучать противоположный склон. Он видел лицо южанина.
На протяжении всей этой несчастной войны он сознательно избегал того, чтобы смотреть на лица своих врагов. Даже во время ближнего боя лица противника расплывались, и Камерон радовался этому. Враг был для него единым чудовищным организмом. Его следовало бояться и ненавидеть.
Но перед его внутренним взором все еще стоял тот конфедерат. Замерший на краю склона, с устало опущенными плечами и глазами, покрасневшими от дыма. Мундир его был запачкан и порван – такой же потрепанный и обветшалый, как и у самого Камерона. Южанин был среднего роста, с рыжеватыми волосами и серо-голубыми глазами. Он отдаленно напоминал Камерону Ховарда Эллисона, друга его детства. Вот почему он испытал такой ужас. Он вдруг понял, что этот конфедерат мог быть обычным человеком. Таким же, как Ховард Эллисон. Или как сам Камерон.
Он закурил огрызок сигары. Поблизости снова падали снаряды, и Камерон почувствовал, как дрожит земля. Сколько еще ему придется здесь торчать?!
