Салли Маккензи - Ранний брак
Ах, оказывается, бугрятся не только мускулы, но и штаны… Неужели он в этом месте всегда был такой… огромный?
— Хотите рассмотреть поближе, миледи?
— Что?..
Она заглянула ему в лицо. А этот мерзавец стоял и усмехался!
А потом он стал медленно приближаться к ней, и Нелл, чтобы лучше его видеть, приподнялась и спустила ноги с кровати. Но она по-прежнему прижимала к груди одеяло.
Приблизившись к ней, Йен засмеялся и отбросил одеяло в сторону. От него разило виски.
— Ты пьян!
— Нет, ошибаешься. — Он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, которые она не видела целую вечность. — Ну может, немного перебрал.
Немного? Да от него так разило, что можно было задохнуться! Этого еще не хватало!
Йен взял ее за руки и приложил их к своей обнаженной груди. Грудь его казалась ужасно горячей, раскаленной! И она чувствовала, как гулко билось его сердце.
— Дорогая, твои волосы — как ночь. А кожа твоя — как шелк, такая же гладкая и нежная.
Он провел ладонью по ее волосам, и Нелл, тихонько вздохнув, закрыла глаза. Внезапно Нелл почувствовала, как Йен взял ее лицо в ладони и осторожно приподнял. О Боже, он собирается ее поцеловать! Губы ее чуть приоткрылись, и она затаила дыхание.
В следующее мгновение Йен впился в ее губы страстным поцелуем. Нелл тотчас ощутила вкус виски… ни с чем не сравнимый его собственный вкус. Она содрогнулась, почувствовав, как желание с каждой секундой усиливается. И машинально раздвинула ноги. Йен в тот же миг схватился за подол ее ночной рубашки и задрал рубашку до пояса. Она еще шире раздвинула ноги, и он, опрокинув ее на постель, улегся сверху.
«Ах, какое прекрасное ощущение!» — мысленно воскликнула Нелл. И тотчас же почувствовала, как муж, нащупав пуговички на ее ночной рубашке, начал их расстегивать. Что было очень кстати. Она задыхалась от жары и не могла дождаться, когда прохладный воздух освежит ее.
Ее руки как бы сами собой легли на его широкую грудь. Затем она провела ладонями по его плечам и обняла за шею.
Йен наконец-то распахнул ее ночную рубашку и принялся поглаживать груди и легонько теребить пальцами соски.
— Ах!.. — воскликнула она, невольно прерывая поцелуй. — О!..
— Так, да, Нелл? У тебя грудь всегда была очень чувствительной. Я любил ласкать ее, мне ужасно нравилось, как ты взвизгиваешь.
Йен улыбнулся и спросил:
— Ты все еще визжишь?
— Нет, я… О, Йен!..
Он тихо засмеялся и, снова поцеловав ее, проговорил:
— Слышу, что визжишь.
— О, Йен!..
— И по-прежнему стонешь.
Он взял ее лицо в ладони и, заглянув ей в глаза, прошептал:
— Господи, Нелл, как же я по тебе соскучился…
Сейчас его глаза пылали огнем. Впрочем, они всегда были такими. Только теперь в уголках появились морщинки. Но взгляд все такой же. Он всегда так смотрел на нее, когда они были молоды и любили друг друга.
«Нет, только не думай о любви! Вообще ни о чем не думай!»
Нелл взялась за ремень на его брюках.
— Да, это как раз там, дорогая.
Наверное, ему не следовало так увлекаться виски. Разумеется, он все понимает, но как-то… отстраненно. В голове словно туман какой-то. А хотелось ясности. Чтобы запомнить каждое мгновение.
Очаровательная женщина распустила ремень на его брюках. Теперь расстегивает пуговицы. Какие у нее проворные пальчики… Теперь вот коснулись его живота… Ах, как нежно! Он втянул живот, чтобы ей было удобнее справиться с пуговицами. Слава Богу, во время поездок он обходился без подштанников, так что сейчас…
Интересно, Пеннингтону она тоже расстегивала брюки?
Нет, не надо вспоминать про этого ублюдка.
Может, это и хорошо, что он напился. В пьяном виде ожидание не кажется тягостным. Конечно, он мог бы сейчас рвануть на себе штаны и тут же спустить их, но это было бы… не по-джентльменски.
Да-да, очень хорошо, что он пьян. Но неужели ему не хочется схватить Нелл — и немедленно овладеть ею?
Нет, не хочется. Он вполне может и подождать.
Тогда, много лет назад, им было очень хорошо вдвоем, разве не так? Он прекрасно все помнил, хотя это было десять лет назад. Тогда они оба были совсем молодыми и…
Интересно, а Пеннингтон ее лучше удовлетворяет? К черту! Не думать об этом! К тому же он, Йен, за эти годы многому научился. И он заставит ее забыть про Пеннингтона.
Ох, если бы он так не напился… Впрочем, ничего страшного. Он все равно сделает все, что требуется.
Йен облизнул пересохшие губы. Терпение! У них впереди целая ночь. Не надо торопиться. Ожидание — это часть наслаждения.
Наслаждение? Неужели сон стал явью?
Хотя от проклятого виски все происходящее больше походит на сон. Но и в этом ничего страшного. Как только он останется нагишом, как только проклятый туман уйдет из головы, а ноги перестанут путаться в штанах, — вот тогда и наступит наслаждение.
Умная девочка, расстегнула еще одну пуговицу…
Господи, как ему не хватало ее! А ведь он изменял ей бесчисленное количество раз… Ну, может, не бесчисленное, но много раз, это уж точно. Менял спальни, менял постели все эти долгие десять лет. В Лондоне немало женщин, желавших утешить одинокого лорда, такого, как он. Но ни с одной из них он не испытывал подлинного наслаждения. Облегчение — да, но никак не наслаждение. Да, речь шла только о физическом удовлетворении, не более того.
Впрочем, ничего другого он и не искал, даже не думал ни о чем другом.
А вот с Нелл… У них с Нелл было не просто соединение тел. Было еще и соединение сердец, слияние душ. Правда ему потребовалось время, чтобы понять это.
Ах, наконец-то очаровательная Нелл одолела все пуговицы и спустила брюки. Сразу повеяло прохладой и… Вот теперь ее нежные пальцы прикоснулись к нему.
Ох, какие потрясающие ощущения! Как же она возбуждает его! Поглаживает его возбужденную плоть… Как комнатную собачонку.
Сейчас он и впрямь был бы не прочь улечься у нее на коленях, как маленькая комнатная собачка.
Они поженились совсем молодыми и прожили вместе слишком мало. Меньше года. А потом она уехала. И они любили друг друга с такой страстью, что им даже не требовалось ни особых знаний, ни особого искусства.
И сегодня все это тоже ни к чему. Ему по крайней мере. Что же касается Нелл, то оставалось лишь надеяться, что она испытывает к нему такое же влечение, как он к ней. И если его надежды оправдаются, то тогда…
О, как же чудесно она его ласкает! Йен прикусил губу, чтобы не застонать. Ох, он никогда не испытывал ничего подобного. Какое блаженство! Черт возьми, какое блаженство!
Может, теперь она пустит в дело губы и язык? Когда они жили вместе, им было не до этих игр. Он узнал о них от своей первой любовницы, графини Уэксмор — похотливой, пленительной, греховной и необычайно опытной. Еще бы, ведь она была на десять лет старше его и замужем за очень богатым и очень старым лордом. У графини было великое множество любовников. У нее в будуаре он многому научился.
