Пола Куин - Очарованная горцем

— Как я могу любить человека, которого в глаза никогда не видела? Только слышала, что…

— Я говорю о капитане Эшере, — перебил Роб.

— О-о…

Давина открыла глаза и тут же пожалела об этом, заметив искорку любопытства в его суровых глазах. Осторожнее, одернула она себя.

— Конечно, люблю. Эдвард мне как брат.

Моля Бога о том, чтобы он удовлетворился этим ответом, Давина снова занялась раной.

Вероятно, так и случилось — пока она перебинтовывала ему плечо, Роб молчал, словно набрав в рот воды. Он коротко поблагодарил ее, приказал Уиллу первым нести дозор, после чего вытянулся на земле возле Давины и велел ей тоже ложиться спать. Кивнув, она смотрела, как он поерзал, устраиваясь поудобнее, потом положил забинтованную руку на голый живот и закрыл глаза.

Что ей теперь делать? Давина оглянулась, перехватив на лету улыбку сидевшего у костра Уилла, потом осторожно улеглась на бок и тоже закрыла глаза, успокоенная ровным дыханием спавшего Роба.

Глава 6

Капитан Эшер боялся, что его вот-вот стошнит. С каждым глотком воздуха его легкие наполнялись смрадом горящей человеческой плоти. Он лежал, боясь пошевелиться. Что происходит… ушли ли они наконец, гадал он. Гробовая тишина и мрак окутали землю, словно тина, поднявшаяся со дна илистого пруда, и это было еще страшнее, чем человеческие голоса, незадолго до этого прозвучавшие у него над головой. Сообразив, что он, возможно, единственный, кто остался в живых после резни, Эдвард притворился мертвым.

— Это капитан их отряда, — проговорил один из них, грубо пнув его в бок сапогом.

— Сам вижу, — огрызнулся другой таким ледяным тоном, что было ясно, что терпение его на исходе.

Эдвард мгновенно узнал этот холодный голос. Выходит, адмирал Питер Джиллс, которого герцог Монмут в свое время привез из Утрехта, самолично явился сюда убедиться, что Давина мертва. Сказать по правде, Эдвард молил Бога, чтобы так и было, потому что, если Джиллс отыщет ее живой, участи Давины остается только посочувствовать. Получивший кличку Дьявол, Джиллс был самым кровожадным и жестоким ублюдком из всех, кто держал в руках меч. Его отец, Корнелиус Джиллс, в свое время был известным капером, сражавшимся рука об руку с Питом Хейном и вместе с ним в 1628 году захватившим испанский флот, плывший с Кубы в Испанию с грузом серебряных слитков. Самое удивительное, что победу он одержал, не пролив ни капли крови, а испанские пленники вскоре получили свободу. Однако Питер Джиллс не был похож на отца.

— Милорд будет доволен, — прорычал Джиллс. — Обыщите аббатство, — велел он.

— Но, адмирал, от него ничего не осталось, — возразил первый, даже не подозревая, какая боль пронзила сердце Эдварда при этих словах.

— Давай, Эдгар! — тоном палача приказал Джиллс. — Или останешься валяться в грязи рядом с этой падалью!

Эдвард подумал, что за всю свою жизнь не испытывал худшей пытки, чем сейчас, когда, притворяясь мертвым, лежал у ног Джиллса. Никогда, если не считать той минуты, когда он понял, что Давина мертва. Итак, ему не удалось защитить ее. Господи помилуй, разве теперь он сможет простить себя?! Он еще не был знаком с Давиной, однако еще четыре года назад знал, что ее отправили в аббатство Святого Христофора под защиту монахинь ордена. Он был тогда молод, честолюбив, он еще не слышал ее смеха, серебряными колокольчиками отдававшегося под куполом часовни… не видел, как шевелятся ее губы, когда она молится за своих врагов. Он тогда еще не знал, какой острый у нее язычок… не видел ее веселую, дразнящую улыбку. Видит Бог, он хотел сказать ей правду. Она заслуживала этого… но как раз в тот момент, когда он собрался было с духом, чтобы признаться ей, люди Джиллса напали на аббатство. И вот все кончено. Теперь уже слишком поздно.

— Хендрик, — окликнул адмирал кого-то из своих людей. — Осмотри церковь! Я хочу увидеть тело… или что там от него осталось. Короче, я хочу, чтобы ее нашли, ясно?

Эдвард молил Бога, чтобы Давина, если она жива, оказалась сейчас в безопасности.

— Собери погибших и сложи их вон там. Обыщем их, а потом сожжем.

— Адмирал, — окликнул справа от Эдварда еще один неуверенный голос.

Похоже, подручный Джиллса, кто бы он ни был, не верил собственным ушам.

— Ты что, Маартен, решил на всю Англию объявить о том, что мы побывали тут? — прорычал Джиллс.

Бешеная злоба в его голосе разом положила конец всем вопросам.

Эдвард понятия не имел, сколько часов он провалялся в грязи, смешанной с золой и пеплом, с ужасом ожидая услышать, что тело Давины нашлось. Застыв, он молча ждал, пока мертвые тела по одному стаскивали и складывали куда-то слева от него. Потом на него пахнуло жаром от костра, и в следующую минуту он услышал крик, едва слышный из-за треска горящих поленьев.

— Насколько можно судить, в аббатстве больше никого нет, адмирал. Ни убитых, ни раненых — ни души!

— Пусто, значит? Проклятие, тут замаливали грехи двадцать семь женщин, и вы ни одной не нашли?! — Наступила тишина, прерываемая только треском горящего дерева. — Должно быть, они все спрятались в часовне. Иди помоги Хендрику, он уже там. Если удастся отыскать хоть одну, дай мне знать.

Эдвард осмелился слегка приоткрыть один глаз. Естественно, они обнаружат в часовне мертвые тела, только вот Давины там нет. Но ведь она была в аббатстве. Эдвард знал это точно, он успел узнать ее стрелу, торчавшую в плече того шотландского горца. Это случилось как раз перед тем, как он…

Макгрегор…

Кажется, в первый раз с тех пор, как на землю спустились сумерки, в сердце Эдварда вспыхнул первый лучик надежды. Он вспомнил огромного, дикого с виду шотландца и едва сдержался, чтобы не закричать. Успел ли Макгрегор спасти ее? Эдвард умолял его о помощи, но было понятно, что мысль о том, чтобы броситься в огонь, ему не слишком улыбается. Однако выглядел он достаточно устрашающе — Эдвард не сомневался, что у этого горца хватит сил изрубить оставшихся людей Монмута и вовремя унести ноги со своей драгоценной добычей. Может, его любимая жива и в безопасности? Куда этот Макгрегор может ее отвезти? Желудок снова свело судорогой, легкие заполнил отвратительный смрад горящей человеческой плоти и волос. Стиснув зубы, чтобы сдержать подступавшую к горлу тошноту, Эдвард пытался представить себе ее улыбку — она так часто улыбалась ему, в ее глазах сияла нежность, от которой у него, казалось, плавились кости. Эдвард догадывался, конечно, что Давина не влюблена в него, однако это не мешало ему любить ее всем сердцем.

Спустя какое-то время вернулся Хендрик. Как выяснилось, у него были новости — в часовне обнаружились мертвые тела, однако все они обгорели до такой степени, что узнать кого-либо было попросту невозможно.