Люси Эшфорд - Куртизанка и капитан
Как и предупреждала Хелен, страницы книги были аккуратно вырезаны. Внутри хитроумного тайника лежала тетрадь в зеленой сафьяновой обложке, содержащая имена многочисленных посетителей, наряду с датами посещений и адресами.
Однако здесь не оказалось имени, которое прошептала умирающая сестра. Розали судорожно перелистывала тяжелый том, нетерпение возросло до предела. Она проверила даты, относящиеся к весне — началу лета 1813 года, но не увидела ни малейшей зацепки. Все усилия оказались бесполезны — Розали так и не приблизилась к цели своих поисков. На несколько мгновений ее накрыла горькая волна разочарования.
Ближе к концу тетради она обнаружила список девушек, занятых в так называемых представлениях Храма красоты.
«Июнь 1813. Линетт Лаваль»
У Розали перехватило дыхание. То самое имя, которым сестра назвалась в театре Марчмонта. Девичья фамилия матушки. Она поспешно прочла:
«Из провинции. У девчонки странные фантазии по поводу ее положения. Отказалась заниматься чем-либо, кроме участия в представлении, а однажды не вернулась к началу спектакля. Подозреваю, нашла себе богатого покровителя».
В горле стоял ком. Розали осторожно вложила тетрадь в обложку и бросилась к той двери, о которой ей сообщил Капитан. На улице лил сильный дождь. Она поймала наемный экипаж — единственная уступка просьбе Хелен позаботиться о своей безопасности. Кебмен окинул ее красноречивым взглядом, выражавшим все, что он думает о молодой женщине, в одиночку путешествующей в столь поздний час. Розали гордо вскинула голову и дала кучеру необходимые указания.
Всю дорогу до Кларкенвела ее мучили обычные вопросы. Когда Линетт осознала, что беременна? После того, как от нее отказался соблазнитель? Или бедная сестрица какое-то время питала несбыточную надежду на то, что он на ней женится?
«Ох, Линетт!»
Алек Стюарт возвращался в Вороний замок, щедро поливаемый противным февральским дождем. Проклятым лакеям, попытавшимся напасть на него, несомненно, заплатил дорогой братец, трусливо мстя за предъявленный Алеком ультиматум. За само существование младшего брата.
Когда Стефана отправили в частный пансион, разделившее их расстояние несколько облегчило отношения. Тем не менее прибытие Алека в ту же школу два года спустя вновь разожгло старую ревность, особенно потому, что Алек, как обычно, отличался высокими спортивными достижениями, веселой и беззаботной манерой поведения, позволявшей ему легко сходиться с людьми. В отличие от Стефана.
Кризис наступил, когда пятнадцатилетний Стефан организовал подпольные азартные игры и, опасаясь разоблачения, подкинул доказательства — карты, кости и деньги — под кровать брата в общей спальне.
Алек молча принял на себя вину и розги, но с тех пор при каждой, впрочем довольно редкой, встрече не трудился скрывать презрение к старшему брату. Год назад отец отрекся от младшего сына, заявив, что тот больше не принадлежит к их семье. Алек подумал, что Стефан должен быть удовлетворен. Устранена опасность, что младший брат вытеснит старшего в отцовском сердце. А брат все равно продолжал игры с судьбой.
Зачем же все-таки Стефан явился туда? Почему решил провести время в таком месте, как Храм красоты, развлекаясь с девицами, подобными белокурой Афине?
Алек вновь ощутил, как все внутри его перевернулось. Та девица. Девица, знавшая французских акварелистов, с тонким аристократичным лицом, в облаке серебристозолотистых волос, с нежным и податливым телом. Помнил, как ее пальчики почти стыдливо поглаживали его плечи, как губы открылись для поцелуя.
Однако последовало глубокое потрясение. Когда он углубил поцелуй, раздвинул шире ее губы, куртизанка выказала почти неподдельную невинность. Ее очаровательные голубые глаза с длинными ресницами удивленно расширились, когда его язык ощутил нежную влажность ее губ. Когда же Алек обхватил ладонями нежные груди и коснулся затвердевших сосков, он готов был поклясться, что она задрожала в его объятиях и прильнула к нему, будто никогда не испытывала прежде мужской ласки.
Алек Стюарт преследовал белокурую Афину только потому, что хотел узнать, какие дела могут быть у нее со Стефаном. Поцелуй лишь часть стратегии разозлить и раззадорить ее, заставив говорить. Но Алек покидал то место в смятении.
«Будь же благоразумен, дурак». На ее щеках все еще алели пятна искусственных румян. Невинная? Невозможно. А тело рвалось к ней.
Алек стиснул губы. С ее стороны все это всего лишь умная игра.
Стюарт продолжал размышлять. Да, Афина обладала неким флером невинности, привлекавшим к ней мужчин, как пламя свечи мотыльков. Однако работала в Храме красоты, где ей удалось заинтересовать Стефана, проклятого Стефана, многие годы использовавшего подобных профессионалок, а теперь при любом удобном случае втайне развлекавшегося с женщиной, волею судеб бывшей прекрасной молодой женой их отца, графиней Эльдчестер.
Глава 6
К тому времени когда Розали добралась до дома Хелен в Кларкенвеле, была почти полночь. Она зажгла масляную лампу на кухне и согрела себе чай. После чего, все еще закутавшись в плащ, уселась в кресло у очага. Сегодняшняя ночь стала для нее настоящей катастрофой. Не последним в списке бед было знакомство с Капитаном, с легкостью сумевшим нарушить ее душевное равновесие, стать причиной не одной бессонной ночи.
Что он там делал?
«Не обманывай себя, Розали. Зачем, по-твоему, мужчины посещают подобные места? Лорды или торговцы, они приходят поглазеть на соблазнительных девиц и прихватить понравившуюся с собой наверх, чтобы часок-другой поразвлечься». Соблазнителю сестры оказалось очень легко задурить голову Линетт, особенно когда та пребывала в фантастических мечтаниях.
Розали взяла со стола чистый лист бумаги и при тусклом свете лампы принялась за статью, вживаясь в легкомысленный образ своего альтер эго Ро Роуленда.
«Сегодня ваш преданный спутник в мире городских развлечений Ро Роуленд собрался-таки посетить знаменитый Храм красоты. И что же он там увидел?»
Капитана. Будь он проклят, проклят. Она уставилась в пространство невидящим взглядом. Салли сказала, что он учитель фехтования.
Уже давно Розали не позволяла себе думать о мужчинах без подозрения. Теперь она не может оторваться от мыслей о времени, проведенном наедине с темноволосым повесой в пошлом будуаре борделя доктора Барнарда. Не говоря уже о странной дрожи, всякий раз поднимающейся внутри при воспоминании о нем. Розали не могла позабыть его горьковатые на вкус мягкие губы и язык, теплую мускулистую силу его тела — возбужденного тела.
