Гэлен Фоули - Одна ночь соблазна
— Бекки, любовь моя, ты что, стесняешься?
— Ох, прекрати сейчас же!
— Дразнить тебя? Ни за что! — весело отозвался он. — Думаю, я нашел новое хобби.
Бекки попыталась нахмуриться, но так и не сумела сдержать улыбку.
Глава 3
Добежав до салона, Бекки тотчас определила источник умопомрачительных запахов, которые носились в воздухе, — на круглом столике в центре гостиной ее ждала корзинка с едой. Глаза девушки вспыхнули, она тут же бросилась к угощению и сорвала накрахмаленную салфетку. Ахая и охая от предвкушения, она один за другим извлекла из корзины все деликатесы: хлеб, ломоть прекрасного чеддера, кувшин с супом-пюре, нарезанное ломтиками мясо, аккуратно завернутое в белую салфетку, несколько кусков еще теплого пудинга, два пирога с персиками, клубнику, даже бутылку шампанского. Потом отыскала в комнате приборы, салфетки, живописные фарфоровые чаши и маленькие тарелочки и быстро начала раскладывать угощения, не оставляя без внимания ни одного блюда.
Когда праздничный стол был накрыт, Бекки почувствовала искушение съесть все в одиночку, но тут же одернула себя, решив, что такое поведение неприлично. Мучаясь ожиданием, она оглянулась на спальню, но Алек был еще в гардеробной, надевая сухую одежду.
Стараясь отвлечься от нестерпимого голода, девушка решила оглядеться в доме. Взяла со стола канделябр и стала обходить огромную гостиную, восхищаясь картинами и изысканными вазами. Провела рукой по закругленному подлокотнику кушетки в римском стиле, обитой полосатым шелком. Подошла к стеклянным дверям, приоткрыла одну створку, подняла канделябр и, заглянув в соседнюю гостиную, вскрикнула от удивления. Комната оказалась нежилой.
Ни мебели, ни ковра. Пустое пространство, блеск паркета. Под лепным фризом у самого потолка тянется штанга для картин. Девушка нахмурилась, прикрыла двери, обернулась и внимательнее вгляделась в убранство главной гостиной. Теперь она заметила места, где, по ее мысли, должны были находиться другие предметы обстановки — видимо, такие же роскошные, изящные, на длинных изогнутых ножках, — как и вся мебель в этой комнате. Потери были тщательно замаскированы расположенными тут и там фарфоровыми статуэтками на высоких столиках и мастерски расставленными кадками с фиговыми деревьями. Зоркие глаза девушки отметили более темные прямоугольники на обивке стен, где прежде, должно быть, висели произведения искусства.
Видимо, эти вещи были проданы, чтобы, как зловеще выразился Алек, «вылезти из глубокой темной дыры». Пока она вспоминала его слова о выигранном и потерянном за карточным столом состоянии, ее учтивый хозяин появился на пороге.
— Я думал, ты уже села за ужин. — Алек легким шагом приближался к своей гостье. Грудь его была обнажена, на плечи небрежно накинуто полотенце. Он надел просторные льняные брюки в стиле, который с некоторой иронией именовали «казачьим». Приближаясь к девушке, он все еще продолжал завязывать на них тесьму. Босые ноги бесшумно ступали по паркетному полу.
— Я… Я ждала тебя, — проговорила Бекки.
— Бекки, тебе вовсе не нужно со мной делиться. Это все для тебя.
— Ты слишком щедр. Мне никогда столько не съесть.
— Мадам, — пробормотал он, галантно отодвигая для нее стул.
Бекки грациозно кивнула и опустилась на сиденье. Хозяин сел рядом, широко расставив ноги.
— Надеюсь, тебе все понравится. Здесь, в этом ужасном, мерзком Лондоне, Вотье известен своими обедами.
Бекки с улыбкой приподняла бровь.
— Все очень вкусно, — заметила она, поднося ложку ко рту. — Почти как еда, которую я готовлю в деревне.
Бекки не могла сдержать улыбку — он выглядел таким по-мальчишески взъерошенным.
— Открыть шампанское?
— А ты хочешь? — с жадностью спросила она, а потом смущенно призналась: — Я его никогда не пробовала.
— Тогда это надо сделать безотлагательно. — Алек поднялся и принялся за дело. — Если ты собираешься сделать состояние в качестве утонченной лондонской куртизанки, придется к нему привыкать.
Бекки ничего не ответила и, чувствуя себя виноватой, оставила ему возможность предаваться своим заблуждениям. Сейчас она изо всех сил пыталась не думать о том, что ждет ее нынешней ночью.
Мать Бекки умерла, когда девочке было четырнадцать лет, так что все необходимые девушке наставления она с лихвой получила от разбитных деревенских девиц, причем в самом грубом, но удивительно подробном виде.
Рыжеволосая служанка из таверны Салли и молочница Дэйзи, обе нахальные, весьма осведомленные и смазливые девицы, считались в деревне экспертами по части любовных дел.
Что ж, сказала себе Бекки, если девицы врали просто для развлечения, а она вполне это допускала, то Алек, без сомнения, покажет ей, что надо делать.
В этом она на него полагалась.
С растущим женским интересом Бекки наблюдала за хозяином дома и думала, насколько ей с ним легко. Если парни у них в Йоркшире — это зачуханные деревенские пони, то Алек — норовистый, бешеный жеребец чистых кровей, быстрый, прекрасный и очень опасный.
Прочитав этикетку на бутылке с шампанским, хозяин одобрительно кивнул головой, раскрутил проволоку, позволил пробке чуть выдвинуться и улыбнулся Бекки коварной улыбкой.
— В самую середину плафона на потолке.
— Что? — недоуменно спросила Бекки, проследила за его взглядом и тут поняла: он собирается выстрелить пробкой — развлекается. Девушка рассмеялась и почувствовала себя свободнее. О Господи, что за человек! Может устроить праздник из любой мелочи!
Она со смехом покачала головой и упрямо заявила:
— Не выйдет! Ни за что! Алек приподнял бровь.
— Понимаю. Леди сомневается в моей меткости. Хотите пари, мадам?
— Непременно! — И она огляделась, выбирая, что бы поставить на кон. — Я ставлю одну клубничку, что вы не сумеете попасть пробкой в середину плафона, — провозгласила Бекки, демонстративно приподнимая ягоду двумя пальчиками.
— Я бы предпочел поцелуй.
Бекки решительно покачала головой:
— Клубника или вообще ничего.
— Ты ставишь тяжелые условия, — прицеливаясь, заявил Алек. — Пли!
Чпок!
Пробка вылетела из горлышка, как пороховая ракета, стукнулась о плафон на потолке и рикошетом отскочила вниз.
— Надо же! — воскликнула Бекки, проигрывая пари.
— Наклони голову и открой рот, — распорядился Алек, держа пенящуюся бутылку.
Она справилась с волнением, возникшим в крови при звуках коварных интонаций в его голосе, и сделала, как было сказано. Алек влил небольшую порцию игристого напитка ей в рот и с жадностью смотрел, как она его проглотила.
— И как тебе?
