Джулиана Грей - Как покорить маркиза
Какой стыд. Впрочем, стыдиться было нечего. Ибо этому не суждено произойти.
– Надо же, – сказала она, уткнувшись в бокал с вином. – Думаю, все дамы Лондона разочарованы и убиты горем.
– Об этом мне ничего не известно, – сказал Хэтерфилд. – Я довольно скучный человек. Встаю на рассвете, а в десять уже в постели. Холостяцкие привычки, так сказать. Парочка инвестиций приносит кое-какую прибыль. На жизнь хватает, но все это не делает меня завидным женихом.
– Я не думал, что все настолько прозаично.
– Естественно. – Хэтерфилд поставил бокал на стол и подался вперед. Сцепив пальцы, он с улыбкой посмотрел на нее. – А вот вы – другое дело… Я не могу избавиться от ощущения, что в вашей голове происходит много интересного.
– Нет-нет. Вы ошибаетесь. – Стефани сняла ноги со стола и переложила пару папок с места на место. – У меня лишь одно стремление – изучать юриспруденцию и тому подобное.
– Расскажите мне о деле, над которым вы работаете.
– Об этом деле? О нет. – Стефани почувствовала, как горячая волна прилила к щекам и они порозовели. – Не стоит. Это очень, очень, чрезвычайно скучное дело. Совсем неинтересное.
– Я уверен, что все не так плохо. – И Хэтерфилд молниеносным движением схватил со стола листок.
– Послушайте, нельзя так… клиент… это конфиденциально… – Только одному Богу известно, откуда взялись эти умные слова; наверное, хранились где-то в кладовых ее сознания. – Отдайте.
– А вы расскажите мне о деле.
– Отдайте сейчас же!
Стефани рванулась вперед. Хэтерфилд отвел руку с листком назад. Она с размаху врезалась в него грудью.
– Осторожно, – сказал он, держа листок на вытянутой руке. В его смеющихся голубых глазах плясали веселые искорки.
Под жилеткой из шелковистой тонкой шерсти его налитые, рельефные мышцы были тверды, словно мрамор. О боже, спаси ее душу! Отпрянув от Хэтерфилда, Стефани встала на ноги. С большим достоинством она вырвала листок из его рук.
– Если вам так хочется знать, – сказала она, – это иск об ущербе.
– Я так и думал. И кто же заявитель?
– Гм-м… это… муж.
– Ну, конечно, муж! Неужели он предъявил иск собственной жене? Это как-то неспортивно, не говоря уже о моральной стороне вопроса. Муж и жена – одна сатана, как-то так.
– Нет, не жене. Он предъявил иск мусорщику.
– Мусорщику!
Стефани сделала глубокий вдох, одернула жилетку и уселась на стул.
– К вашему сведению, это довольно заурядное дело. Такое случается сплошь и рядом. Муж работает по ночам, а мусорщик, его друг детства, повадился ходить к его жене на рассвете и под видом мужа исполнял его супружеские обязанности…
– Какого дьявола?
– Я же говорил, дело неинтересное.
– Наоборот. Это крайне интересно. Вы хотите сказать, что в одно прекрасное утро мусорщик вдруг решил пробраться в дом к другу детства и… и…
Стефани откашлялась.
– Судя по всему, это тянулось несколько месяцев.
Хэтерфилд откинутся на спинку стула.
– Я потрясен. Ужасно и в то же время поразительно. Неужели за все это время она не поняла, что рядом с ней чужой мужчина?
– Она сказала, что спросонья не чувствовала разницы.
– Вне всякого сомнения. А что же мусорщик? Что он говорит в свою защиту?
– В том-то и дело. По его утверждению, она все прекрасно понимала и у них был роман. Но, когда в один прекрасный день муж пришел домой раньше обычного и застал их врасплох, она обвинила во всем мусорщика.
– У него есть какие-нибудь доказательства? Любовные письма, например, или что-нибудь подобное?
– Во всяком случае, суду он их не представил.
– Очень странно. И все-таки я думаю, что он мерзавец. – Хэтерфилд встал и схватил бокал со стола. – Тайком прокрадывался к женщине в дом среди ночи, словно вор.
– А вдруг она сама его приглашала?..
– А если она просто не смогла ему отказать? Может быть, он пообещал все рассказать мужу? Или угрожал расправой? – говорил Хэтерфилд, обращаясь к толстым томам на бесконечных полках.
– У нас нет доказательств. Его слово против ее слова.
– В этом все дело, да? И от законов мало толку, не так ли?
– Муж подал иск о возмещении ущерба за распад семьи. Уже кое-что.
– И что в этом случае получает его жена? Ничего. Женщине крупно повезет, если муж поверит ей и семья сохранится, но их отношения никогда не будут прежними, не так ли? Только представьте, всем вокруг известно, что происходило в их спальне. Никто не простит бедняжке позора. Ни муж, ни друзья, ни ее родные. Она станет изгоем.
– Но если она добровольно согласилась на эти отношения…
Хэтерфилд со всей силы ударил кулаком по полке, от чего книги с грохотом подпрыгнули, а вино пролилось на ковер.
– А если нет, Томас? Что тогда?!
Стефани с удивлением смотрела на него. Выплеснув всю злость, Хэтерфилд застыл, прижавшись спиной к полкам, рукава его белой рубашки резко выделялись на фоне темных кожаных переплетов. Опустив голову, он уставился невидящим взглядом в пол, лишь легкое дыхание придавало жизни его застывшей, словно камень, спине.
– Тогда вы правы, – сказала она. – Получается, что справедливости нет. Возможно, только потом, на том – свете.
– До этого надо еще дожить, Томас.
Что она могла ответить? Стефани не была богословом. Она ходила в церковь, принимала причастие и верила в Бога – более или менее – в течение часа, который проводила в храме Божьем. Час в неделю. Она каялась и смиренно обещала исправиться, но стоило ей выйти за порог и окунуться в мирскую жизнь, как мысли о вечном прощении и Страшном суде улетучивались из ее головы. Она просто старалась быть хорошим человеком. Стефани постучала пальцами по листу бумаги, который лежал перед ней.
– Мне кажется, жизнь справедлива не ко всем. Причем независимо от общественного положения, – сказала она.
– Так не должно быть.
– Сострадание, которое вы проявляете к незавидной судьбе этой женщины, достойно похвалы. Немного найдется мужчин, способных пожалеть женщину, обвиняемую в супружеской неверности, даже если ее принудили к этому.
Хэтерфилд медленно поднял голову. Когда их взгляды встретились, он уже полностью владел собой. Даже легкая улыбка играла на губах. Он взял бокал и начал жадно пить вино. Стефани смотрела на его горло, мышцы которого двигались вверх и вниз.
– Выходит, я все-таки не совсем обычный человек. Правда, Томас?
Стефани с трудом проглотила комок в горле.
– Мне пора возвращаться к работе. Нужно еще несколько часов, чтобы закончить отчет.
– Какой он все-таки несносный, этот сэр Джон. Слишком суров со своими подчиненными. – Хэтерфилд начал складывать остатки еды обратно в корзину.
– Думаю, я это заслужил.
