Джуд Деверо - Невеста по ошибке

— Я уже сказал тебе, что это были не волки. А ненависти к тебе я не питаю. Иначе не стал бы тратить столько времени и искать тебя. Ну, откинься ко мне на грудь.

Обнимавшие ее руки были такими сильными, что Николь, положив голову ему на грудь, с облегчением ощутила человеческое тепло. События последних дней беспорядочно прокручивались у нее в голове. Ей казалось, что она плывет по реке, а вокруг нее — множество красных туфелек. У туфель были глаза, и все они злобно рычали на нее.

— Тсс, успокойся. Теперь ты в безопасности. Ни туфли, ни волки до тебя не доберутся. Я с тобой.

Даже в полусонном состоянии она услышала его слова и расслабилась, почувствовав, как его теплая рука поглаживает ее плечо.

Когда он остановил лошадь, Николь открыла глаза и увидела высокий дом. Спешившись, Армстронг протянул руки, чтобы снять ее. Николь, несколько восстановившая силы после сна, попыталась продемонстрировать чувство собственного достоинства.

— Спасибо, но мне не нужна помощь, — сказала она и стала слезать с лошади. Ослабевшее от голода и усталости тело подвело ее, и она довольно неуклюже рухнула на Клэя, который успел подхватить ее на руки.

— С тобой больше хлопот, чем с шестью особами женского пола, вместе взятыми, — сказал он, направляясь к двери.

Закрыв глаза и положив голову ему на грудь, девушка услышала сильные, равномерные удары его сердца.

Войдя в дом, Армстронг усадил ее в большое кожаное кресло, поплотнее завернул в пиджак и вложил в руки стакан бренди:

— Посиди здесь немного и выпей это. Понятно? Я вернусь через несколько минут. Мне надо позаботиться о лошади.

Николь кивнула, и он ушел. Она не могла разглядеть комнату, в которой находилась, потому что было слишком темно, но по запаху догадалась, что это библиотека, потому что пахло кожей, табаком и льняным маслом. Она сделала глубокий вдох. Эта комната, несомненно, принадлежала мужчине. Взглянув на стакан бренди в руке, она заметила, что он полон почти до краев. Николь медленно отпила глоток. Как вкусно! У нее давно ничего не было во рту. Почувствовав, как от первого глотка начинает согреваться тело, она сделала глоток побольше. После двух дней поста ее желудок был абсолютно пуст, и теперь бренди ударило ей в голову. Когда вернулся Клэй, на ее губах блуждала лукавая улыбка, а стакан был пуст.

— Выпила все до капли, — заявила она. Язык у Николь не заплетался, но появился сильный акцент.

Клэй отобрал у нее стакан.

— Давно ли ты ела последний раз?

— Я не ела много дней, — сказала Николь, — недель, лет… я никогда не ела.

— Только этого мне не хватало, — проворчал Клэй. — Возись тут в два часа ночи с пьяной женщиной! Ну, живо вставай, и идем поищем что-нибудь поесть. — Он взял ее за руку и попробовал поднять с кресла.

Николь улыбнулась ему, но раненая нога отказалась повиноваться. Она плюхнулась в кресло и сказала с виноватым видом:

— Я поранила ногу.

Он наклонился и взял ее на руки.

— Это тебя красные туфельки или волки покусали? — с сарказмом поинтересовался он.

Потеревшись щекой о его шею, Николь хихикнула.

— Так это были собаки? А красные туфельки действительно гонялись за мной?

— Это были собаки, а красные туфельки тебе приснились, но я узнал об этом, потому что ты разговаривала во сне. А теперь помолчи, иначе разбудишь весь дом.

Николь крепче прижалась к нему и обвила его шею руками. Ее губы оказались совсем рядом с его ухом, и она прошептала:

— Неужели вы и есть ужасный мистер Армстронг? Вы совсем на него не похожи. Вы мой рыцарь-спаситель.

— Ты считаешь мистера Армстронга ужасным?

— Конечно, — уверенно заявила Николь. — Он сказал, что я воровка. Что я присвоила ткани, предназначенные для другой женщины. Он был прав. Но я ему доказала, что я не такая.

— Это каким же образом? — спокойно спросил Клэй.

— Я была очень голодна, но, увидев яблоки в саду, не стала их рвать без спроса. Я не воровка.

— Значит, ты морила себя голодом, чтобы доказать мне, что ты не воровка?

— И себе, наверное, тоже.

Клэй не ответил, потому что они подошли к двери в конце коридора. Открыв ее, он вынес Николь наружу и направился в сторону кухни, которая стояла особняком рядом с домом.

Николь подняла голову и принюхалась.

— Чем это пахнет?

— Жимолостью, — пояснил он.

— Пожалуйста, поднесите меня к ней. Я хочу сорвать веточку.

Клэю хотелось ответить грубостью, однако он предпочел выполнить ее просьбу.

Кирпичная стена шестифутовой высоты была сплошь увита душистой жимолостью. Николь успела сорвать шесть веточек, прежде чем Клэй остановил ее и отнес на кухню. Оказавшись в просторной комнате, он усадил ее как ребенка на большой стол, стоявший посередине, и разжег огонь.

Николь лениво перебирала веточки жимолости, лежавшие у нее на коленях.

Оглянувшись, Клэй заметил, что платье у нее испачкано грязью и разорвано, а босые ноги изранены и местами кровоточат. Ее длинные волосы рассыпались по спине, и она выглядела как двенадцатилетняя девчонка. Приглядевшись внимательнее, он заметил темное пятно на светлой ткани платья.

— А это что такое? — строго спросил он. — Похоже на кровь.

— Я упала, — вздрогнув, объяснила она. — Теперь я вижу, что вы действительно мистер Армстронг. Эти сердито нахмуренные брови я узнала бы из тысячи других. Скажите, вы когда-нибудь улыбаетесь?

— Да, когда есть повод для улыбки, а сейчас повода нет, — ответил он и, подняв ее ногу, укрепил пятку на своем ремне. Потом закатал вверх юбку и оголил бедро.

— Скажите, я для вас действительно обуза, мистер Армстронг?

— По крайней мере мира и покоя в мою жизнь ты не добавила. — Клэй осторожно снял с пореза окровавленный кусок ткани. — Извини, — сказал он, когда Николь, поморщившись, крепко вцепилась в его плечо. Рана была рваная, грязная, но не глубокая. Клэй решил, что, если ее как следует промыть, заживет сама по себе. Уложив на стол ее ногу, он отошел, чтобы согреть воды.

— Джейни сказала, что в вас влюблены чуть ли не все женщины Виргинии. Это правда?

— Джейни чересчур много болтает. Думаю, тебе нужно поесть. Ты опьянела от бренди.

— Никогда в жизни не была пьяной, — с вызовом заявила Николь.

— Возьми-ка, съешь это. — Он сунул ей в руку толстый ломоть хлеба, щедро намазанный сливочным маслом.

Пока Николь ела, Клэй, наполнив тазик теплой водой, взял салфетку и стал промывать рану у нее на бедре. В это мгновение открылась дверь.

— Мистер Клэй, где вы пропадали всю ночь и что делаете на моей кухне? Вы же знаете, что я этого терпеть не могу.