Юлия Леонова - Звезда Любви
— Эка Вы раздались в плечах, Ваше сиятельство! — заметил Прохор, глядя, как князь недовольно морщится от того, что одежда сковывала движения. — Того и гляди сюртук по швам разойдется.
— Мундир подай, — обернулся к нему Павел, сдергивая сюртук и швыряя его на кровать.
До Литейного было рукой подать, и Павел решил пройтись пешком. Выйдя из дома, он глубоко вздохнул, полной грудью вдыхая морозный февральский воздух столицы, поднял воротник шинели и зашагал в сторону особняка Горчаковых.
Вежливо раскланявшись по пути с несколькими знакомыми, князь весело усмехнулся тому удивлению, с каким встретили его появление в Петербурге. Свернув на Литейный, он, задумавшись, едва не угодил под копыта запряженной в небольшие сани лошади и остановился на минуту, удивленно глянув вслед пролетевшим мимо саням, а потом отряхнул снег с рукава пальто и двинулся дальше.
— Стой! — вдруг раздался крик из саней. — Да стой же ты!
— Павел Николаевич! — услышал он за своей спиной.
Поль обернулся:
— Боже, это и в самом деле Вы! — выдохнула Мари. — Я думала, что мне только показалось.
— Мария Александровна, мое почтение, — улыбнулся Шеховской, окидывая свою кузину изумленным взглядом.
— О Господи, ужас какой! Что у тебя с лицом? — выдернув руку из муфты, Мари хотела коснуться его изуродованной щеки, но Шеховской поймал тонкое запястье и поднес к губам.
— Пустяки, Мария Александровна, несчастный случай на охоте, — усмехнувшись, ответил он.
Маша смутилась. Это интимное, как в далеком отрочестве, "ты", сорвалось с губ прежде, чем она успела понять, что именно произнесла. Принужденно улыбнувшись и стараясь вернуться к прежнему тону светской любезности, она поинтересовалась:
— Когда же Вы вернулись? Нам так не хватало Вашего общества.
— В самом деле? — не скрывая сарказма, протянул Павел. — Не Вашими ли стараниями, моя дорогая кузина, я вынужден был покинуть Петербург?
Мари опустила ресницы, скрывая раскаяние, мелькнувшее во взгляде. Не ожидавшая от него подобного выпада, Машенька растерялась. А он и в самом деле изменился, — разглядывая его из-под ресниц, заметила она. — Раньше он ни за что не позволил бы себе так открыто указать ей на ее неблаговидный поступок.
— Я сожалею, — едва слышно произнесла она. — Мне на самом деле жаль, — уже громче добавила она.
— Полно, Мари! Как говорят, кто старое помянет…
Машенька подняла голову, вглядываясь в его лицо.
— Вы, в самом деле прощаете мне? — недоверчиво спросила она.
— Сделанного не воротишь, — пожал плечом Павел. — К чему ворошить прошлое, коль ничего нельзя изменить? А теперь прошу меня извинить, я спешу, — откланялся он.
— Надеюсь, мы еще увидимся, — робко улыбнулась в ответ Маша.
— Непременно, Мари! — и, поклонившись ей на прощание, Павел продолжил свой путь.
Дойдя до дома Горчаковых, Павел оглянулся. Одинокая фигурка в голубом салопе так и стояла на мостовой. Маша не сдвинулась с места до тех пор, пока он не скрылся из виду. Шеховской едва заметно покачал головой. Он давно уж не держал зла на нее. Не трудно было понять мотивы ее поступка: ревность, обида, разочарование — гремучая смесь, способная и зрелого человека сбить с пути истинного, что уж говорить об избалованной и вздорной Мари.
Поднявшись по ступеням, Павел потянул на себя массивную дверь.
— Глазам не верю! — воскликнул Мишель, входя в гостиную после того, как лакей доложил ему о нежданном визитере. — Вот уж не думал, что увижу тебя! На письма не отвечаешь, я уж думал, не затаил ли ты обиды какой на меня?
— Какие могут быть обиды, — ответил Павел, поднимаясь с дивана и протягивая руку для традиционного приветствия. — Это ты на меня не обижайся, что не писал. Недосуг было, полгода в разъездах.
— И далече ли ездил? — усмехнулся Михаил.
— На Амур, — пожал плечами Шеховской.
— Слышал, — уже серьезно отозвался Горчаков, — у Перовского только об этом и говорят. Граф Муравьев очень большое значение придает освоению этих земель.
— Немудрено! Я не буду рассказывать тебе обо всех выгодах от занятия этих земель, достаточно того, что англичане и американцы проявляют весьма недвусмысленный интерес к этим территория, — отозвался Павел. — Но будет о делах! Это на мой взгляд в столице ничего не поменялось или я ошибаюсь?
— Ты сам скоро все узнаешь, — отвечал Мишель, хлопнув его по плечу.
— Я слышала, у нас гость? — улыбнулась Полина, входя в комнату.
— Полина Львовна, — поднес к губам изящную тонкую ручку Павел, — очень, очень рад Вас видеть!
— Mon cher, — обратилась Полина к супругу, — я распоряжусь, чтобы обед подавали и поставили еще один прибор. Вы ведь останетесь, Павел Николаевич? — повернулась она к Шеховскому.
— Разве я могу Вам отказать? — слегка наклонил голову Поль.
Провожая ее взглядом, Павел отметил для себя, что княгиня Горчакова и раньше была весьма привлекательна, а ныне и вовсе расцвела. Определенно, из хорошенькой девицы Полин превратилась в очень красивую женщину. Перехватив взгляд Михаила, Павел улыбнулся в ответ:
— Mon ami, je n'ai pas, de quelque maniХre, n'envie pas ton bonheur. (Мой друг, я никоим образом не завидую твоему счастью).
— Ton bonheur est entre tes mains (Твое счастье в твоих руках), — тихо заметил Мишель.
За столом Полина, стараясь скрыть некоторую нервозность в присутствии Шеховского говорила без умолку. Павел молча слушал ее болтовню об общих знакомых, замечая при этом, как слегка дрогнула рука, когда она взялась за бокал с вином, как она, перехватив его взгляд, тотчас отводит глаза.
Полина была и рада, и не рада его приезду. Она искренне переживала, когда Павел перестал отвечать на письма Мишеля, видя, как сильно сей факт тревожит ее супруга. Ощущая свою вину в том, что между друзьями случилось это охлаждение, Полина думала, что Павел решил совсем прекратить всяческие отношения с их семьей, и была очень расстроена тем. Но вот теперь, когда он, не успев приехать в столицу, самым первым делом объявился у них, ее очень беспокоило то, как он отнесется к ней. Помнит ли о том, что она едва не поставила Михаила в глупое и унизительное положение, демонстрируя свою сердечную склонность к его лучшему другу? Но как сказать ему о том, что все давно в прошлом? В его прошлый приезд из Иркутска у них почти совсем не было времени поговорить, он спешил уехать из столицы, и она понимала его в этом стремлении покинуть место, с которым связано столько болезненных воспоминаний. Глядя на него сейчас, она видела совершенно другого человека. Поль уж давно не был тем очаровательным повесой, в которого она без памяти влюбилась четыре года назад, едва увидев его на пороге отчего дома. И дело было даже не в шрамах, что пересекали сверху вниз всю левую щеку, перемены эти произошли в его характере. Его улыбка по-прежнему могла заставить биться чаще не одно девичье сердце, но не было той былой беспечности во взгляде, той легкости в общении.
