Бертрис Смолл - Обрести любимого
Заледенев от гнева, Валентина медленно поворачивалась, пока Хаммид издавал гукающие звуки одобрения.
Когда она полностью обернулась вокруг себя, он сказал:
— Подойди и встань на колени передо мной, чтобы я мог осмотреть твою кожу. Я, как ты видишь, слишком толст, чтобы встать без посторонней помощи, а я хочу, чтобы наша первая встреча проходила наедине, потому что в присутствии других, я знаю, ты будешь чувствовать себя неловко.
Валентина опустилась на колени перед Хаммидом.
— Вы слишком добры, господин Хаммид, — едко сказала она.
— Хе! Хе! — прокряхтел главный евнух. — Острый язычок. Сообразительная. Это хорошо. Моему господину наскучили эти ручные красавицы из гарема. Ты будешь как дуновение холодного, ледяного ветра в летнем саду. — Пока он говорил, его руки деловито ощупывали ее тело. — Отлично! Отлично! — говорил он. — Твоя кожа само совершенство, мягкая, как атлас, и упругая, как персик. Повернись, — приказал он, а когда она подчинилась, он пробежал пальцами по ее спине. — Твое тело без изъянов, — одобрил он. Потом пальцами, которые внезапно стали похожими на когти, он раздвинул ее ягодицы.
— Твои врата Содома. — спросил он ее, — когда-нибудь открывались, Накш?
— Что? — Она силой заставила себя не содрогнуться от такого нового неприятного осмотра.
— Вставлял ли когда-нибудь твой муж свой член тебе в зад? — резко спросил ее евнух.
— Никогда! Ты что, спятил? — воскликнула она. — Какой мужчина пойдет на такое?
— Это доставляет удовольствие многим мужчинам, особенно в нашем мире. — Он засунул палец по первый сустав в ее зад.
— Нет! — ахнула она, вырываясь; лицо ее пылало. Он немедленно вытащил палец.
— Хорошо! В этом месте ты еще девственница. Я прикажу, чтобы тебя подготовили принимать господина в это место, потому что такой способ ему очень по вкусу.
— Никогда! Я никогда не допущу этого! — яростно сказала Валентина.
— Не тебе это решать, Накш. В течение следующих нескольких недель тебя будут медленно готовить к тому, чтобы ублажать нашего господина таким способом, когда он захочет этого. Я передам ему, что тебя готовят. Встань и оденься! Я позову евнуха, чтобы он отвел тебя в твои помещения, потому что Шакир еще не вернулся с острова.
Визирь приказал приготовить для тебя прекрасный дом. Кроме Шакира, тебе будут служить шесть девушек-рабынь. Ты самая счастливая девушка.
— Такая же счастливая, как и Инсили, господин Хаммид? — спросила она, одеваясь.
— Что тебе известно об Инсили? — спросил он.
— Было бы умно с твоей стороны вспомнить ее, господин Хаммид, — издевательски сказала Валентина, потом сама спохватилась. Она не может громогласно объявлять о своем намерении!
Великий евнух понимающе кивнул Валентине.
— Берегись, Накш, — сказал он. — Я редко ошибаюсь в своих суждениях о женщине, но когда я совершаю ошибку, я совершаю ее только один раз. Тебе стоит помнить об этом, моя красавица.
Валентина прикусила нижнюю губу, чтобы не вырвались слова ответа, готовые сорваться с ее губ.
Хаммид улыбнулся.
— Хорошо, — сказал он. — Ты знаешь, как держать язык за зубами. — Он протянул руку и ударил в маленький латунный гонг своим массивным золотым кольцом. Мгновенно появился молодой евнух.
— Проводи женщину Накш в ее помещение, Юсеф, и проследи, чтобы ее служанки приветствовали ее появление среди нас.
Глава 14
Латифа Султан увидела новую наложницу своего мужа, женщину исключительной красоты, с шелковистыми темными волосами и глазами, похожими на драгоценные аметисты. Она увидела ее в банях и с горечью вспомнила о своем стареющем теле, так отличающемся от совершенного тела молодой женщины, которая еще никогда не сталкивалась с невзгодами, связанными с рождением детей.
Они назвали ее правильно. Накш — красавица. Латифа Султан поняла, что чувствует себя неловко перед гордой Накш и ее открытым взглядом. Накш, которая с презрением отвергала любые дружеские отношения даже с Гюльфем, Хазаде и Сах, несмотря на то что провела с ними лето. Накш, которая с трудом переносила своих угодливых служанок и честолюбивого Шакира, своего личного евнуха. Несмотря на свое смущение, Латифа Султан восхищалась явной силой характера Накш.
Тем не менее было необходимо убедиться, действительно ли Накш была англичанкой, леди Бэрроуз. Если Чика был настолько глуп, что похитил сводную сестру султана, женщину нужно будет вернуть ее людям, прежде чем у визиря начнутся неприятности, о которых он сам вряд ли мог догадываться.
Помня об этом, через два дня после того, как Накш появилась во дворце мужа, Латифа Султан прошла через шумные бани. Кучки сплетничающих и моющихся женщин мгновенно расступались перед ней Она была двоюродной сестрой султана, оттоманской принцессой, женой их господина. Кроме того, она была хозяйкой гарема Неожиданно, как будто случайно, она остановилась напротив красавицы Накш и ее окружения. Шакир исступленно зашипел на Накш, в то время как ее рабыни распростерлись ниц на мраморном полу. Накш низко и вежливо поклонилась. Не будучи представленной жене визиря, она молчала.
— Я Латифа Султан, — сказала принцесса. — А ты Накш, новая женщина моего мужа?
— Да, госпожа. — Голос был красивым, слова звучали утонченно.
— Какой ты национальности, Накш? — Я англичанка, госпожа, — ответила Валентина.
— Будь осторожна, — последовал неожиданный шепот на английском. — Я. , помогу… тебе.
Откровенно пораженная, Валентина, однако, не показала удивления.
— Что тебе сказала принцесса? — проскрипел Шакир, когда Латифа Султан ушла из бани.
— Она просто приветствовала меня на моем родном языке, лизоблюд, — едко ответила Валентина. — Я польщена ее добротой. Первый раз после моего похищения ко мне отнеслись по-доброму. — Она посмотрела вслед принцессе, изобразив на лице восхищение, которое, казалось, успокоило Шакира.
Латифа Султан вернулась со своей свитой в свои богато обставленные комнаты.
— День сегодня великолепный, мне хочется навестить свою младшую дочь и ее новорожденного, — объявила она. — Распорядитесь, чтобы подали мой паланкин.
Служанки суетливо поспешили исполнить ее приказание. Во дворе она встретила мужа, который спросил:
— Куда ты направляешься, моя голубка?
— День такой чудесный, что я решила навестить Гейл и нашего нового внука, — сказала она.
— Передай им обоим мою любовь, — ответил Чикала-заде-паша, — и скажи Гейл, что я очень доволен ею. Четыре сына за три года брака — большое искусство. Если бы жены наших сыновей были такими же исполнительными!
— А что вы будете делать в этот прекрасный день, мои господин? — спросила она.
