Мачехина дочка - Оксана Зиентек
И вот, завтра мне предстоит навсегда покинуть эти стены. Мебель в комнате накроют чехлами, а саму комнату закроют, чтобы слугам было меньше работы. А через несколько лет в эту комнату въедет повзрослевшая Лиззи, или Генрих, или кто там еще родится у мамы.
Как обычно, уплывая в размышления, я напрочь забывала о времени. А ведь охотники, наверное, скоро должны вернуться! В том, что они вернутся с добычей, я не сомневалась. Разговоры о том, что распуганные в графских лесах олени дружно откочевали на наши границы в замке велись неоднократно. Дернув за шнурок колокольчика, вызвала горничную.
Я конечно, не ожидала, что Кати в день своей свадьбы будет заниматься работой прислуги. Но все равно удивилась, когда в комнату вошла другая девушка. Та самая внучка Берты, вспомнила я.
— Здравствуйте, госпожа Агата! — Сделала она довольно сносный книксен. — Я ваша новая горничная. Меня Фенья зовут, или просто Фени.
— Здравствуй, Фени. — Вежливо поприветствовала девушку я. — Рада знакомству. Помоги мне привести себя в порядок.
Действовала девочка старательно и явно знала, что делать. Но было видно, что такая работа для нее в новинку. Ничего, мне тоже многое сейчас в новинку, будем привыкать вместе.
Приведя себя в порядок и отпустив Фенью, я первым делом спустилась вниз, чтобы проверить, как идут дела.
Убедившись, что в замке все в порядке, я отправилась завтракать на кухню к Берте. Так и веселее, и слугам, опять же, меньше возни. Кухарка, увидев меня, только всплеснула руками, но ничего не сказала. Споро соорудила привычный завтрак, мигом расшугала с поручениями кухонных мальчишек и, налив себе чаю, присела напротив меня. Некоторое время она, подперев рукой щеку, наблюдала за мной. А потом вздохнула.
— Ну вот, и ты, девочка, уезжаешь. Как же быстро ты выросла!
— Разве быстро? — Удивилась я.
— Быстро. — Кивнула Берта. — Еще весной дите дитём была, а теперь вот замуж выходишь… Да в саму столицу! Еще и Фенью мою забираешь.
— В столице тоже люди живут. — Пожала плечами я, не зная, что еще сказать. — Вот обустроимся, Фенья тебе письма писать будет, что там и как.
— Будет. — Не стала спорить Берта. — Она же у меня, не в пример твоей Кати, читать-писать обучена. Только я тебя о чем попрошу, госпожа Гота, — кухарка вздохнула, — не вздумай мою Фени за благородного замуж выдавать. Если уж приспичит ей, так найдите там мастерового какого-нибудь, может даже купца.
— А что так? — Спросила я из чистого любопытства. Вроде, Берта никогда особым раболепием перед благородными не страдала. Не зря же даже папе-барону доставалось от нее порой за недоеденный обед.
— Да так… Тяжко твоей Катарине будет, вот что я тебе скажу. И господин целитель, даром что дурак-дураком оказался, а понимает. Не зря же он в столицу ехать отказался.
— А он отказался? — Удивилась я. Я не знала, что об этом был какой-то разговор.
— А ты и не знала? — Ахнула кухарка. — А я думала, это ты своего принца просила, чтобы Кати свою за собой потащить. А он, значит, сам. Ну и ладно, тогда хорошо…
— Нет, не знала. Ни что Его Высочество предлагал целителю ехать с нами, ни что тот отказался. А почему, кстати, отказался?
— Так из-за Катарины же, зачем же еще! Говорит, служил он рядом со столицей, по молодости как-то, так там каждый не ленивый его носом ткнуть норовил, что он из горожан. А он, говорит, теперь мужчина степенный, почти женатый, да и годы, говорит, не те, чтобы всяким дуракам лбы расшибать, а потом их же и лечить.
Я захихикала, представив себе эту картину. Надо же! А ведь я думала, что господин целитель должен быть счастлив, что женится на молодой и красивой Кати. Отсмеявшись, начала догадываться о причине вчерашней серьезности Эрика. Скорее всего, слова целителя заставили его задуматься о том, насколько я ему не ровня, и о том, как эту новость воспримет столичное дворянство. Хотя, странно, но ни по принцам, ни по их сопровождающим не видно было, чтобы это им чем-то мешало.
— Берта, — решилась спросить я, — Как ты думаешь, у меня получится быть принцессой?
— У тебя-то? У тебя, госпожа Гота, все получится. Только знаешь, если ты уж у меня совета спрашивать повадилась… — Берта оглянулась, хотя мы и так сидели в пустой кухне, но все равно притишила голос. — Если что не так пойдет, принцу своему на его матушку жаловаться не вздумай. И ей на мужа — ни-ни! Даже если сама спрашивать будет, и жалеть… Феньке моей поплачь в подол, когда совсем невмоготу будет, она у меня не из болтливых. Хорошие они нас — Величества… А только всякой матушке своя деточка роднее.
Я кивнула, запоминая науку, но с трудом представляя, за что можно жаловаться на Эрика. Что-то вроде: «Ваше Величество! Ваш сын опять рисковал собой!». А она мне что? Хоть бы и такое: «Ай-яй! Я давно мужу говорила, чтобы заговоры в стране запретил!». Вспомнив о заговорах, вспомнила и о заговорщиках. Точнее, о заговорщицах, сидящих в нашем подвале.
— Берта, я пойду, пожалуй. А ты тем дамам из подвала собери чего-нибудь в дорогу. Его Высочество обещал, что за ними сегодня должны приехать.
Уходя, с улыбкой слушала, как Берта привычно ворчит про «всяких дармоедок» и «непомерную доброту». Если Фенья хоть немного похожа на свою бабушку, мы с ней замечательно поладим.
Не успела появиться в холле, как мне доложили, что модистка уже ожидает. На бедную женщину было жалко смотреть. Мне даже стыдно стало при мысли о том, каково же пришлось ее помощницам. И, тем не менее, часть заказа она уже принесла, можно было паковать. Обсудив с модисткой дальнейший заказ, я подтвердила мамино решение, но дала мастерице больше времени на работу, объяснив это тем, что вещи мне перешлют
