На пороге прошлого - Юлия Цыпленкова
– Но ведь Кашур может выдать дочь за твоего брата и потом отправить его во главе войска как зятя, – заметила я. – Тогда и курменайский каан выживет, и твой брат останется всего лишь мужем его дочери. Но, скорей всего, он попросту не вернется назад. Тогда Кашур выиграет в любом случае.
– Отец не позволит, – усмехнулся Шакин. – Я же говорю, он умный и хитрый. Войско должен вести его алдар.
Я вопросительно приподняла брови, однако быстро поняла, на что намекает мой собеседник.
– Галзы объявит Кашура их алдаром, то есть главным над ратью, и тогда курменайцу придется самому ехать впереди всего войска. Откажется – никто не пойдет. А как первый среди равных, он должен будет вступить в схватку, и тогда если и не наша стрела, то стрела ягиров Долгих дорог расчистит путь младшему каанчи к челыку.
– Верно, – кивнул Шакин.
– Почему ты говоришь об этом?
– Потому что я хочу, чтобы вы знали, я не враг Танияру и Айдыгеру, и врагом никогда не буду. Я полюбил ваш дайнат и его порядки. Мне здесь легко и спокойно. Если бы я не был старшим каанчи, то остался бы у вас насовсем. И еще потому говорю, что понял всё это после того, как ты сказала про отца и Кашура. Я знаю моего отца и его желания, поэтому мне открылся его замысел. Как бы там ни вышло, но мой ленген останется в ножнах, если однажды они пойдут на дайнат.
Улыбнувшись, я отвела взор в сторону. Всё это было логично и теперь открывало всю картину с другой стороны. Шакин и вправду знал своего отца лучше меня или даже Танияра. Возможно, мы ошиблись и никто приносить в жертву наследника Долгих дорог не собирался, однако…
– Почему твой отец так жаждет надеть челык на твоего брата? И почему именно Курменай?
– Мой брат родился слабым. За ним много ходили, оберегали. Зимой почти не выпускали из дома и всегда в его спальне жарко топили, потому что от холода он болел. Отец говорил нам, что каан должен быть сильным, и брат думал, что я сильней его, потому что буду кааном. Он много плакал, даже как-то убежал зимой на улицу, когда уже завыла метель. Ягиры увидели и быстро вернули его домой, но брат слег. Все говорили тогда, что он уже не оправится. Отец много сидел с ним рядом, держал за руку, сам смывал пот и давал настои, какие оставил шаман. Когда брату стало лучше и отец спросил, зачем он сбежал в метель, он ответил, что хотел доказать, что тоже может стать кааном, потому что кааны сильные. Он плакал и просил сделать его кааном, чтобы гулять зимой и не бояться холода, как я. Отец тогда дал ему слово, что он тоже получит свой таган. Дал клятву перед Белым Духом. Теперь хочет ее исполнить. А Курменай потому, что у других соседей есть сыновья, и брату там челыка ждать как солнца в зимнюю пору. И пока у Кашура не появился сын, отец должен успеть посадить на его место младшего каанчи. Вот и вся загадка, Ашити, – Шакин улыбнулся. – Я говорю правду, клянусь в том Белому Духу и людям.
– Мы слышим тебя, – отозвались Берик и Архам.
Улыбнувшись каанчи, я пожала ему запястье и отступила. Его откровения отвлекли от снедавших меня переживаний, но и забрали драгоценное время, а ведь наше войско уже должно было встретиться с илгизитами! И откладывать я более не стала.
– Спасибо за то, что был честен со мной, – сказала я. – Теперь я оставлю тебя. И все-таки прошу пока побыть на подворье ягиров. Если не отцу, то Кашуру нужен предлог для нападения. А раз он хитер, то может использовать тебя как предлог, чтобы твой отец пошел без всяких условий. Лучше поостеречься до возвращения дайна.
Шакин чуть приподнял брови в удивлении, после нахмурился, обдумывая мои слова, и наконец кивнул.
– Хорошо, я буду у ягиров. Может, ты и права. Без меня Кашуру опасаться нечего. Только он не знает о клятве отца, ты первая услышала. Это всё было между нами.
– И мы сохраним вашу тайну, – ответила я. – Если духам угодно, они не допустят исполнения клятвы, а мы помогать Кашуру не станем.
– Благодарю, – каанчи прижал к груди ладонь. Однако прежде, чем уйти, добавил: – Отец моей смерти не желает, я точно знаю.
– Хвала Белому Духу, – улыбнулась я, после кивнула, прощаясь, и поспешила к своему подворью.
Однако сразу попасть туда не удалось, потому что иртэгенцы уже ждали меня, чтобы обрушить лавину вопросов. Что случилось? Куда отправились воины? И всё в таком духе. Чтобы не тратить время еще и на ответы каждому, я все-таки дошла до ворот нашего дома, здесь остановилась и подняла руки, призывая всех к тишине, и она мгновенно разлилась по улице.
– Милости Отца вам, добрые люди, – приветствовала я всех разом. – Случилось то, о чем мы говорили, – илгизиты выступили. Дайн и наши друзья отправились защищать наш мир от воинства Предателя. Всё, что вы можете сейчас сделать, – это сохранять прежний покой и порядок в Айдыгере. А еще молиться духам за наших защитников, они сейчас бьются за всех нас с врагом, какого еще не видели земли таганов.
– А далеко ль еще илгизиты, дайнани?
– Они в горах, дайн не позволит им спуститься.
– А саулов не брали, как же они…
– Хамче волею Создателя быстрей саулов, – ответила я. – Ступайте, добрые люди, и молитесь, чтобы поганое воинство было сокрушено.
Иртэгенцы, дружно сплюнув, отправили проклятия илгизитам. И пока они переглядывались и переговаривались, я склонилась к Берику и негромко произнесла:
– Сходи к Хасиль, пусть будет готова принять раненых. Не сразу, но хамче отправит их сюда. И другим знахарям скажи. Пусть все будут готовы.
– А ты?
– А я иду в дом и не покину его, – заверила я. – Ягиры на страже подворья
