Охота на Лань. История одной одержимости (СИ) - Линдт Нина

Он чуть отстранился, но она вцепилась пальчиками в его куртку и сама прижалась к нему.

– Знаешь, – заговорил он снова, когда она устроилась поудобнее в его руках. – Один мой близкий друг потерял однажды самого родного человека и хотел умереть, потому что считал свою жизнь разрушенной. Я попросил его пережить со мной десять бурь, а потом принимать решение. Он согласился. И когда пережил, понял, что хочет жить и дальше. Когда побеждаешь стихию, ты чувствуешь себя богом. Ты всемогущ, и тебе сладостно до такой степени, что кажется, что солнце из облаков появляется только по твоему желанию.

Но ты, Франческа, я уверен, победишь больше, чем стихию. Ты одержишь победу над собой. Воскреснешь, как наш Создатель. Омоешься слезами счастья и проживешь долгую, счастливую жизнь. Потому что ты можешь.

Ее сердце билось будто у него в груди. Потом Франческа вдруг отстранилась, села прямо, посмотрела ему в глаза.

– Ответь мне на один вопрос.

Рауль почувствовал легкий страх. Сможет ли он ответить на него верно? Глубоко вздохнув, он кивнул:

– Спрашивай.

– При взгляде на меня… ты не чувствуешь презрения или жалости? Ты же видел… все, – ее глаза внимательно следили за ним.

– Я испытывал боль, ярость, гнев, сожаление, порой отчаяние… сейчас я все больше испытываю восхищение.

– Восхищение?! – ее брови чуть приподнялись.

– Да. Восхищение. Особенно когда ты на меня набрасываешься с кулаками, – улыбнулся он. – Значит, ты хочешь дать им всем сдачи.

Франческа вдруг засмеялась.

– А я тут плакала от стыда, что избила тебя! А ты восхищался!

– Восхищался… – он завороженно смотрел, как она улыбается. Он и забыл, что она так красива, когда счастлива. Почувствовав, что пауза затягивается, он вскочил и под каким-то предлогом вышел из ее каюты. Но закрыв дверь, улыбнулся и прошептал:

– Я поборюсь за нее. Поборюсь еще немного.

На четвертый день плавания он решил рискнуть и поставить на кон завоеванное доверие Франчески. Ему не давало покоя то, что она ненавидела, когда к ней прикасались. Любое взаимодействие с чужим телом порождало воспоминания о насилии. Амар мазал ей спину каждый вечер специальными кремами, чтобы рубцы залечивались, и она вцеплялась зубами в подушку, чтобы не кричать и не вырываться. Ей уже не было больно. Физические повреждения: ушибы, укусы, царапины и раны – все зажило. Но боль в душе становилась только шире, острее, сильнее. Она ненавидела свое тело.

И на четвертый день Рауль прошел вслед за индусом, который нес масло в каюту Франчески. Она лежала, крепко вцепившись в подушку, зарыв лицо в простыни, так что была видна лишь белая спина с красными следами от ударов.

Пока индус мазал ей спину, Рауль молча стоял и смотрел, как она корчится от прикосновений. Он знал, что ей не больно. Но Франческа явно пыталась уклониться, увильнуть от мягких ладоней Амара.

Ее чувственность была уничтожена. Он крепко сжал челюсти. Нет… Он еще поборется и с ней, и с чудовищем, которое продолжает глодать ее изнутри.

На следующий сеанс он опять пришел с Амаром.

Когда Франческа почувствовала на себе прикосновения совсем иных рук, не мягких и нежных, а грубых, широких, сильных, она вздрогнула и подняла голову.

– Лежи спокойно, это приказ.

Но она все равно попыталась завернуться в одеяло. Он схватил ее за руки и остановил, заставляя снова вытянуться.

– Не бойся, это всего лишь массаж.

Его голос был спокоен, но тверд.

– Я тебе доверяла! – плакала она.

– Я ничем не нарушаю твоего доверия. Успокойся, Франческа. Дай мне руку.

Придерживая ее, чтобы не убежала, он начал массировать ее кисть. Она морщилась: сухожилия еще болели после того, как она провисела без сознания на руках. Рауль разминал каждый сустав, растягивал пальцы, ласкал ее ладонь и запястье, мягкими, легкими, но настойчивыми движениями. Потом стал потихоньку завоевывать ее предплечье. Она дернулась, но он удержал ее, и Франческа покорно уткнулась лицом в подушку. Потом он переместился на плечо, лопатку, потом шею…

Любое его прикосновение было как ожог. Джованне было больно. Он не жалел ее, мял и выкручивал мышцы, массировал голову, шею, плечи, руки, спину. Постепенно она привыкла к боли и перестала хныкать и вскрикивать. Приятное тепло разливалось по измученным мышцам, это был совсем другой массаж, не такой, как делал индус. Рауль не знал пощады, но при этом разминал мышцы осторожно, плавно, иногда возвращаясь к промассированным участкам, однако неизменно опускаясь все ниже. Когда его ладонь легла ей на поясницу, она опять дернулась.

– Шшшш, тихо, – нежно прошептал он. – Это только массаж.

Его большие пальцы легли в круглые ложбинки на пояснице и начали массировать, увеличивая радиус. Было больно, было… приятно? Джованна вдруг уцепилась краем сознания за это слово, словно пробуя его заново на вкус. Ей было больно, но вместе с тем по телу разливался жар, расслабление, нега, она все меньше собиралась, готовая бежать. Он усилил нажим, и она вскрикнула от боли.

Рауль отступил: ушел массировать вокруг, потом снова подобрался к болевой точке, снова нажал. Джованна всхлипнула. Он снова отступил, горячие ладони захватывали даже кожу ягодиц. Она не знала, стыдиться ли, но ожидание возвращения боли отвлекало. Он снова и снова мял ее поясницу, но постепенно боль стала слабеть. И Джованна вдруг физически почувствовала, как сильнейший, железный узел в ее чреслах, о присутствии которого она до сих пор не подозревала, стал ослабляться. Рауль снова ушел на спину, вернулся, но она уже не напрягалась, как натянутая струна, под его руками. Он прошелся пальцами по зажиму и услышал ее стон, в котором боль и удовольствие смешались в густую горячую смесь.

Рауль улыбнулся краем рта. Так вот оно что. То, что началось просто как необходимость коснуться ее тела, чтобы убедиться, что она еще здесь и жива, вдруг обрело смысл: он может повоевать за нее. На ее территории.

Расправившись с поясницей, он спустился ниже, массировал ее ноги, каждый пальчик ее маленьких изящных стоп. Он изучал ее и снова и снова восхищался ее ладностью.

Потом накрыл одеялом, она лежала, не двигаясь, слишком уставшая и расслабленная. Проваливаясь в глубокий сон, Джованна услышала его шепот:

– Я вернусь.

И он вернулся. На следующий день открыто вошел в ее каюту.

– Ложись.

Джованна только крепче завернулась в одеяло, упрямо не двигаясь.

– Я сказал, ложись. Я все равно это сделаю, Фра, нас с Амаром двое. Мы с тобой справимся.

Она часто дышала, словно загнанная в угол долгим преследованием. Он гнал прочь желание все оставить и выйти.

Наконец она решила довериться и покорно легла. Увидев синяки на ее теле, он чертыхнулся: как же он не рассчитал вчера силы.

– Сегодня не буду тебя трогать. Отдыхай.

И вышел. Амар приступил к мягкому массажу. Джованна глотала слезы, но терпела.

Глава 5. Соблазн

Через три дня Рауль снова пришел. От одного его вида все тело заныло, словно пыталось уговорить ее бежать.

– Не надо, Рауль…

Джованна сама себя не понимала. Тело сопротивлялось, а самой ей хотелось снова ощутить сильные, жесткие прикосновения, как будто наказать себя. Абсурдность происходящего переходила все границы. Этот ли человек проявляет столько понимания и внимания днем – и смотрит на нее так беспристрастно сейчас? Ей ведь его не отговорить. Так и получилось. Рауль настойчиво повторял:

– Ложись.

На все ее просьбы, мольбы, ругательства и проклятия он отвечал одинаково. И Джованна вдруг сдалась. Отбросила прочь простыню, словно бросая ему вызов: на, смотри! И, напряженная, в ожидании боли, легла лицом вниз, дрожа от страха.

Он неторопливо согрел масло в ладонях и нежно коснулся ее спины. Девушка дернулась. Рауль не стал нажимать на мышцы, он только гладил ее кожу, любуясь мерцанием света там, где оставался след от масла. Его пальцы совершали точечные, волнообразные, веерные движения, ладони обжигали внезапным теплом. Осознав, что он не собирается ее мучить, Джованна расслабилась. Он пробегал вдоль ее позвоночника, поднимался к шее, опускался до складки ягодиц. Она вся была перед ним, как неизведанная страна.