Бренда Джойс - Невероятное влечение
— Я — не романтик, следовательно, никогда бы не сделал романтическое предложение. И наша связь окончена — я не желаю это обсуждать.
Стивен отошел от кузена подальше. Он действительно не собирался продолжать этот разговор, но слабая, ноющая боль в груди вдруг напомнила о недавнем прошлом.
Алексей бросился за другом, сжав его плечо:
— Опомнись, она ждет от тебя ребенка! Или отец этого внебрачного ребенка — Сент‑Джеймс?
Стивен резко обернулся, разъяренный подобным заявлением. Его кулаки сжались, готовые в любую секунду разбить распрекрасный нос Алексею за одно только предположение о том, что Александра была неверна. Безграничная, неудержимая ярость накрывала Стивена с головой. Но стоило ему взглянуть в самодовольные глаза Алексею, как стало ясно: кузен снова изводил его своими шутками — на сей раз успешно.
И все же беспечные слова Алексея будто прорвали дамбу горечи и обиды, и боль снова пронзила тело Стивена. Перед мысленным взором опять предстала Александра, покидающая его дом со своей сумкой для шитья, ее покрасневшие, опухшие глаза, гордо вскинутая голова…
— Черт тебя возьми! — обрушился герцог на кузена. — Это мой ребенок — и если ему суждено родиться, это произойдет в Клервуде. Я сам выращу своего сына или свою дочь. И плевать, что она там себе думает. Черт ее побери!
— Стивен, да что с тобой творится? — Алексей уже тряс его за оба плеча. — Почему ты не хочешь бороться за нее?
Клервуд вырвался из железной хватки кузена.
— Мы уже все обсудили, с меня хватит!
Внезапно Стивену перестало хватать воздуха, и он стал задыхаться.
— Боже мой, ты — человек, который горы свернул ради того, чтобы построить больницы, приюты и дома для малоимущих рабочих! И теперь, когда всего один мужчина стоит между тобой и женщиной, которую ты любишь, ведешь себя как жалкий трус!
Ошеломленный, Стивен застыл на месте. Неужели он и правда был трусом? Но Александра не хотела его. Ей был нужен Сент‑Джеймс. А что, если нет?..
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — резко бросил он, снова отходя от кузена на почтительное расстояние.
Но Алексей упорно следовал за ним по пятам.
— Ошибаешься, прекрасно знаю. Наши отношения с Элис едва ли начались успешно: гордость и гнев разлучили нас на долгие пять лет. Думаю, я знаю, в чем заключается твоя проблема. Речь идет не о гордости — и не о тебе. Все дело в любви.
Стивен презрительно усмехнулся ему в лицо:
— Ты сошел с ума?
— Нет. Думаю, причина твоих несчастий кроется в том, что ты действительно не веришь в любовь. А все из‑за обстановки, в которой ты рос: твои родители ненавидели друг друга. И если честно, мне кажется, что старина Том ненавидел тебя, даже несмотря на то, что ты был его наследником.
У Стивена снова перехватило горло — на этот раз от удивления. Разве он сам, еще мальчиком, не догадывался, что так называемый отец ненавидит его? Слишком часто казалось, будто Том действительно чувствует к нему лишь ненависть. Это становилось особенно очевидным, когда он со странным удовольствием наказывал Стивена.
— Думаю, старина Том обижался на тебя, потому что ты одним своим видом каждый божий день напоминал о том, что он сам не способен оставить после себя потомство. Стоило ему взглянуть на тебя, как он видел Джулию и сэра Рекса. Но Том ни за что на свете не позволил бы хоть кому‑нибудь узнать, что страдал импотенцией, поэтому он и взялся превращать тебя в своего идеального сына, будущего герцога. Он был таким холодным, таким жестоким! Я не могу винить тебя в том, что ты не веришь Александре — а заодно и своим собственным чувствам. Но ты — не Том, а она — не Джулия. Том пытался вылепить тебя по своему образу и подобию, но, черт побери, ты — де Уоренн. И хотя мужчины этой династии горды и заносчивы, мы не можем преуспевать в жизни без любви к достойным, добродетельным женщинам. Посмотри на меня и Элис. Вспомни о своем настоящем отце, сэре Рексе, и леди Бланш. Думаю, они тайно восхищались друг другом долгие годы, прежде чем соединились. А что ты скажешь об Ариэлле и Эмилиане? Моя сестра бросила вызов обществу ради того, чтобы быть с Сен‑Ксавье. Или возьми моего отца и Аманду! Он спас свою будущую жену у виселицы ее отца! — Алексей вздохнул и добавил: — Ты — де Уоренн, Стивен, и ты способен на глубокую, вечную любовь. Знаешь ты об этом или нет, но это уже в твоей крови — и так должно быть.
С уст Стивена сорвалось ругательство, и он рухнул на диван, тяжело дыша. Неугомонное сердце пронзительно кричало, готовое в любое мгновение разлететься на мелкие осколки. Стивен отлично помнил, как родители вели жаркие, ожесточенные споры, а он поворачивался и несся куда глаза глядят, не желая ни видеть, ни слышать, как они безжалостно воюют друг с другом. Сейчас он явственно видел перед собой мертвенно‑бледное лицо Тома, заносящего руку, чтобы ударить его по лицу, — хотя никак не мог припомнить за собой проступка, который привел бы отца в такую ярость. Ненависть полыхала в глазах старого герцога.
Стивен в отчаянии закрыл лицо руками. Неужели Алексей был прав? Он, могущественный и циничный Клервуд, никогда не верил в любовь — до того самого момента, пока Сент‑Джеймс не вернулся из прошлого, заставив его бороться со своими чувствами к Александре. Черт побери! Стивен действительно любил ее. И он терзался невыносимой болью, чувствовал себя покинутым, опустошенным… Александра бросила его. Предпочла ему другого. Совсем как старик Том — подобно ему, она не любила Стивена.
Он почувствовал себя чувствительным и уязвимым, абсолютно беспомощным — словно до сих пор был десятилетним мальчиком, а не взрослым мужчиной тридцати двух лет, который управлял целой империей.
Алексей уселся рядом с ним.
— Если ты добьешься ее любви, сможешь провести всю жизнь в доме, полном тепла и смеха, а не холодного молчания. И, черт возьми, я не уеду, пока не сумею убедить тебя покорить эту неприступную крепость!
Стивен часто дышал, из последних сил пытаясь справиться с острой болью, вцепившейся в горло. Это была боль отказа. Перед глазами вновь возник старый Том, который с издевкой смотрел на ненавистного пасынка, упиваясь тем, что тот буквально уничтожен. Разумеется, Том был просто в восторге: он презирал любовь, сея вокруг себя лишь ненависть и злобу. Он не хотел, чтобы Стивен стал кем‑то, кроме холодного, расчетливого восьмого герцога Клервудского. Том желал, чтобы его наследник блуждал по мрачным, тихим, объятым ледяным холодом залам особняка в полном одиночестве.
Стивен медленно поднял глаза на кузена:
— Я хочу тебе кое в чем признаться.
Алексей притих в серьезном ожидании.
