Утренний Всадник - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Конь его мчался прочь, разметав по ветру серую гриву; присев, волк вскинул к небу морду и завыл. Пронзительный, холодящий вой понесся над полем, и ему ответили десятки волчьих голосов. В рядах речевинов раздались крики: невесть откуда взявшиеся десятки волков набросились на конные полки. Кони бились, ржали в непобедимом ужасе перед серой смертью, рвали поводья и мчались прочь, не слушая всадников, а волки выли, бросались и вцеплялись в горло коням, рвали и отпрыгивали, чтобы тут же броситься на других.
Конные полки Светловоя и Боримира были рассеяны; не в силах удержать бесившихся от ужаса коней, всадники летели в разные стороны от пешего строя; одни пытались удержать коней, другие падали на землю, стремясь лишь не попасть под копыта. Вслед им летели стрелы: дрёмическая стена подошла уже настолько близко, что стрелы скрытых за щитами лучников достигали до противника. Но самое страшное было не в этом. Потерявший коня, с расцарапанной в кровь щекой, с трудом поднявшийся на ноги князь Велемог видел, как конные полки Держимира стремительной смертоносной волной катятся на оставшиеся без защиты края его стены. Хуже этого ничего нет: стена, неповоротливая и почти неспособная защищать свои края, способна биться только до тех пор, пока ее прикрывает конница. А без нее битва превращается в избиение. Земля дрожала, конский топот казался громом, заглушавшим даже боевые кличи самих дрёмичей.
Но Велемог не был бы достоин своего княжеского рода, если бы растерялся. Бессознательно стерев кровь со щеки, безумными глазами он окинул поле, выискивая волка-оборотня, с которого начался этот ужас, но того нигде не было видно. Конница дрёмичей била края пешей стены, а прямо на Велемога надвигался ратный строй дрёмичей, ощерившийся копьями. Стрелы пролетали над его головой, и ему даже почудился где-то вдали отчаянный крик Держимира, требовавший не стрелять в него, Велемога. Видно, живым хочет взять, гром его разрази…
Повернувшись, князь Велемог бегом бросился назад. Середина пешей стены, теснимая собственными краями, еще держалась; ряды расступились, впустили князя в середину.
– Держаться! Держаться! – кричал он, сам себя не слыша.
В мыслях его билась отчаянная надежда: раз волчий вой прекратился, то, может быть, Светловою и Боримиру удастся собрать рассеянную конницу и вернуть ее в бой.
* * *
Боримир лишился коня одним из первых: огромный волк с бешеными красными глазами вцепился ему в горло и мощным толчком опрокинул на землю, словно новорожденного жеребенка. Боримир, обученный падать из седла, прокатился по земле и остался невредим, только ушибся о чей-то брошенный щит; он уже считал себя мертвым, ожидая, что вот-вот звериные зубы вопьются ему в шею. Но рядом метнулся горячий вихрь, ноздрей коснулся звериный запах – волк промчался мимо. Боримир мгновенно вскочил на ноги, уже держа наготове нож, но зверя близко не было. Увернувшись от чьего-то коня, с задушенным храпом мчавшегося мимо, Боримир оглянулся: всадник висел на конском боку, ремни седла были порваны, и он из последних сил удерживался, чтобы не сорваться под копыта.
Бешеный конь унес Боримира довольно далеко: стена речевинов осталась позади, и ее уже плохо было видно из-под насевших дрёмических конных полков. «Почему же их кони не понесли?» – мелькнуло в мыслях Боримира. Но долго раздумывать об этом было некогда. Быстро вертя головой по сторонам, князь искал своих: рароги в чешуйчатых панцирях, в округлых, по заморянскому образцу, шлемах с полумасками были хорошо заметны среди других. Впереди и по бокам он видел множество своих всадников, уносимых бешеными конями. Вся его дружина стояла с этого бока, поэтому и рассеялась теперь в одной стороне. Собрать ее будет легче.
Мимо скакал конь без всадника, роняя хлопья белой пены с удил, но уже замедляя шаг: первый испуг миновал, а волков поблизости больше не было. Примерившись, Боримир ловко прыгнул, повис на узде, смирил коня и вскочил в седло. На коне – и снова князь!
Крепче держа поводья, он поскакал вслед за своими людьми, надеясь собрать хоть кого-нибудь. Речевинам, пожалуй, уже не поможешь, но первый долг князя – сохранить свою дружину и вывести ее назад, к своим.
Вскоре он наткнулся на труп волка – тот лежал на боку, вытянувшись и запрокинув голову, а в животе его из длинного багрового разреза торчал длинный рарожский нож. Боримир придержал коня: значит, эти волки смертны. Окинув взглядом равнину, он не увидел больше ни одного зверя. Только позади, в гуще битвы, еще раздавался густой и леденящий вой одиночки: тот самый, что начал первым.
Завидев своего князя, рароги понемногу стали подтягиваться к нему. Их собралось уже полтора десятка, но где-то по равнине и ближним рощам рассеялось еще четыре десятка. Нескольких Боримир уже видел мертвыми, но надеялся, что боˊльшая часть уцелеет.
Во главе маленького отряда он ехал по равнине к темнеющей роще, где наверняка запуталось большинство испуганных коней, боевым кличем и звуком рога созывая своих, как вдруг впереди послышались крики.
– Обоз! Обоз дрёмический! – кричали рароги, и Боримир встрепенулся.
Такая удача! Бешеные кони вынесли их к роще, где стоял дрёмический обоз. Конечно, он не оставался беззащитным, но его охрана сейчас не ожидала нападения, тем более с этой стороны. Меж деревьев редкого березняка, по-весеннему насквозь прозрачного, стояли волокуши, метались обозные ратники. Боримир заколебался, стоит ли нападать таким малым числом и можно ли взять чего-то стоящее или лучше уходить, не ввязываясь, как вдруг его окликнул резкий и требовательный голос:
– Князь Боримир!
Обернувшись, он увидел женщину – ту самую чародейку, что на рассвете прогнала морок колдовского леса. Она сидела на коне, ее волосы выбились из-под платка и вились метелью, лицо было бледно, а выпученные глаза казались черными. По лицу ее пробегали судороги, и вид ее показался так страшен, что Боримир невольно вздрогнул.
– Чего тебе? – грубо крикнул он, испытывая всегдашнюю брезгливую робость перед чародейками, особенно старыми.
– Где княжич Светловой?
– Откуда я знаю? Он стоял на другом крыле! Ищи его там!
– А если он в плену?
– Что мне за дело? Я должен заботиться о своих людях!
Чародейка еще что-то кричала; Боримир больше ее не слушал, но ее слова склонили его к решению не ввязываться в драку. Мысль о плене совсем его не прельщала, а до этого было недалеко. Развернувшись, Боримир сделал знак своим людям и вдруг замер: позади волокуш мелькнуло хорошо ему знакомое женское лицо, рыжие косы, полушубок из рысьего меха – священной одежды рарожских князей.
Это она, Солнечная Княгиня, избранная священным соколом! Мигом
